Проклятие Осириса

– Покороче? Пожалуйста! Иосиф прекрасно справился с поручением фараона, за семь урожайных лет собрав в царских хранилищах небывалые запасы зерна, и когда настали семь лет неурожая – причем не только в Египте, но и в окрестных странах, – он продавал хлеб египтянам и чужеземцам. Иаков, которого тоже коснулся голод, послал своих сыновей за хлебом в Египет. Иосиф сразу же узнал своих братьев, они же, разумеется, не узнали его в могущественном египетском вельможе. Ну, подробности я упущу…

– Да уж, пожалуйста, а то мы проведем здесь те же семь лет!

– Короче, в итоге Иосиф примирился со своими близкими и пригласил их переселиться на прекрасные пастбища в восточной части Египта. Весь род с Иаковом во главе переселился в Египет. Иосиф вышел навстречу своему престарелому отцу, и их свидание, разумеется, не обошлась без обильных слез…

– Ладно, слезы – это опять в духе мексиканского сериала, но какое отношение вся эта слезливая допотопная история имеет к нашему конкретному делу?

– Слушайте, вы сами этого хотели! – возмутился Старыгин. – Вы прорвались ко мне в кабинет едва ли не обманом, а теперь еще и издеваетесь?

– Где вы были с утра? – быстро спросила Наталья, то есть нет, судя по жесткому стальному блеску в глазах, теперь она снова стала капитаном Журавлевой. – Я звонила, вас не было на рабочем месте.

– Я что – уже под колпаком у милиции? – неприятно удивился Старыгин.

– Знаю, знаю, сейчас вы скажете, что не обязаны давать отчет и все такое, но я же вижу, что вы чего-то недоговариваете!

Если бы Старыгину угрожали средневековой пыткой каленым железом или сожжением на костре, он и то не признался бы, где был и чем занимался все утро. Тогда пришлось бы рассказывать про каменного писца и про найденный картуш – да она просто поднимет его на смех!

К счастью, позвонил Легов и просил срочно зайти, принести докладную записку. Капитан Журавлева, снова превратившаяся в симпатичную девушку, ушла неохотно.

На фоне темно-лилового неба показалась скала в форме головы шакала. Ат Сефор вздохнул с облегчением – отсюда он уже знал дорогу до жилища Фетх.

Габд-а-Батх уже еле шел, с трудом переставляя ноги. То и дело по его телу пробегала судорога, дыхание стало частым и прерывистым. Даже в темноте была заметна смертельная бледность, постепенно покрывающая его лицо.

– Брось меня, жрец! – проговорил он прерывающимся от слабости голосом, в котором все еще звучали прежние надменные интонации предводителя шайки. – Брось меня, дай мне умереть спокойно! Пришло мое время!

– Осталось пройти совсем немного! – отозвался жрец. – Никому не дано знать, когда придет время его смерти!

Действительно, впереди показался проход между камней, за которым притаилась жалкая хижина знахарки. Из полуоткрытой двери лачуги пробивался тусклый колеблющийся свет – даже в такой глухой предутренний час старая колдунья не спала, занимаясь своим тайным ремеслом.

Габд-а-Батх обвис на плече жреца. Видимо, сознание покинуло его и смерть подошла совсем близко. Ат Сефор собрал последние силы, взвалил грабителя на плечо и, как мешок с зерном, дотащил его до порога ведьминой хижины.

– Эй, старая! – окликнул он, остановившись на пороге и осторожно опустив на землю безжизненное тело Шейха Ночи.

– Кого это принесли ко мне ночные демоны? – раздался скрипучий старческий голос, и Фетх выбралась на порог своей жалкой лачуги, подняв над головой дымящийся факел. – А, это ты, благородный господин! Чего тебе нужно на этот раз?