Проклятие неудачного четверга

Я промолчал, потому что странно было слышать такое про своего отца. Даже Эдвин, самый преданный папин поклонник, считал его скорее чудаковатым и милым, а вовсе не удивительным и выдающимся. Когда я услышал такое о своём отце, боль потери стала ещё сильнее – такой сильной, что защемило сердце.

– Кстати, у меня нет простолюдинского имени, – сказала девочка. – Видишь ли, папа абсолютно уверен…

– Простолюдинского имени? – перебил я.

– Ах да, прости, – сказала девочка. – Всё время забываю, что ты только сейчас узнал обо всём. У большинства гномов есть два имени. Первое – настоящее, исконно гномье, и второе – простолюдинское, которое семья использовала, чтобы смешаться с современным обществом.

– Ни у кого из нас нет такого имени, – добавил темноволосый мальчик. – Мои родители тоже традиционные гномы – они никогда не верили в смешение с современным обществом. Поэтому мы узнали о том, что мы гномы, в детстве, а не в восемнадцать лет. То есть именно тогда, когда узнал бы и ты, если бы не…

Я подождал, пока он подберёт нужные слова, чтобы сказать: если бы на твоего отца не напало и не взяло в заложники мерзкое чудовище, которое до этого считалось вымершим.

– Мы никогда не ходили в обычную школу и почти не общались с обычными детьми, – рассказала девочка. – Большую часть жизни мы проводим здесь, под землёй, обучаясь древним искусствам гномов. У нас, как бы это сказать, домашнее обучение.

– Значит, Грег Бельмонт – ненастоящее моё имя? – спросил я, чувствуя, что к горлу подступает отчаяние.

Это могло означать только то, что вся моя прежняя жизнь была сплошным обманом.

– Именно, – сказала девочка. – Настоящая гномья фамилия твоего отца – Пузельбум. А твоё полное имя – Грегдруль Пузельбум. И ты происходишь из одной из самых отважных семей гномов за всю нашу историю.

Глава 12 В которой встречаются Светобойцы, Луноречивые и Пузельбумы

После того как я несколько мгновений пытался переварить (ха-ха) новость, что я Пузельбум (не забудьте про Грегдруля), они представились.

Девочку звали Арийна (Ари) Светобоец. Её странного брата – Лейкленд (Лейк) Светобоец. Высокого тёмноволосого парня звали Иганом Луноречивым.

Они пояснили, что традиционные имена гномов происходят от древних семейных ремёсел или знаний. Ари и Лейк Светобойцы происходили из ветви гномов, которых считали лучшими кузнецами оружия в Земле отделённой.

– Фамилия Светобоец берёт своё начало от того яркого и чистого света, который высекали орудия наших предков, когда они ковали самое превосходное оружие из всех, что гномы, люди или боги держали в руках, – пояснила Ари. – Говорят, что искры были столь яркими, словно Светобойцы ковали само солнце. Наш предок Кайсил Светобоец выковал трезубец Посейдона из цельного куска железной руды с прожилками натурального золота.

– А что насчёт Луноречивого, – спросил я Игана.

– Моим предкам не было равных среди гномов в искусстве переговоров, – ответил Иган и его голос изменился, как будто говорил не мальчик, а профессиональный диктор. – Мы политические лидеры. Моя семья неизменно занимала высокие посты в древнем правительстве гномов. Обаяние и харизма неведомы большинству из нашей расы. В древней Земле отделённой была присказка, что даже самый убедительный из гномов не сможет продать флягу воды умирающему от жажды богачу в пустыне. Историю возникновения моего имени как легенду передают из уст в уста.

– Давным-давно, мой предок Макгрумлин обратился с речью к луне. К той луне, что дарила серебристый чарующий свет лишь дважды в году. Макгрумлин убедил её открывать свой лик двенадцать раз в год в обмен на головы двенадцати горных козлов, двух варёных гусей и пирог с мясом… С тех пор ему воздают хвалу за это.

Я задумчиво кивнул, стараясь не обращать внимания на невозможность всего того, о чём они только что рассказали. Ведь я сам сидел в подземной пещере, где дети мастерили оружие, смешивали зелья и ради забавы занимались спелеологией. Поэтому проще было кивнуть и принять всё как есть. Я всё ещё не знал, стоит ли всему этому верить. Но я с удивлением понял, что мне очень хочется поверить. Тут меня охватило волнение от того, что я могу оказаться частью чего-то невероятного и значительного – наконец-то узнать, что я не просто ребёнок из семьи неудачников, которым только и оставалось, что смириться и нести своё проклятие с широкой и глуповатой улыбкой. Тут же был совершенно новый и неизведанный мир, мир, который принимал меня и в котором были те, кто готов (а вдруг?) подружиться со мной.

– А что насчёт моего имени? – спросил я, недоумевая, как так случилось что моя фамилия самая непривлекательная из всех гномьих. – Как вы там сказали? Брюхобух?

– Пузельбум, – поправил меня Лейк.

– В Земле отделённой существовала легенда, которую рассказывали детям с самого появления письменности, – сказала Ари. – Легенда о самом известном из твоих древних предков. Мэддоге Пузельбуме.

Она повернулась к Игану, который, видимо, лучше всех умел рассказывать.