Проклятие дома Ортанов

– Именно тебе! – кивнул Ортан. – Давай посчитаем вместе! Ты появилась возле гостиницы, когда в ее дворе резвился гаржа, существо мерзкое, безжалостное и опасное, но тебе удалось убежать! Это раз, – вельможа загнул палец. – Убийца настиг тебя и вот-вот перерезал бы глотку, но тут появились мы… А вот опоздай я со слугами всего на несколько мгновений и… Это два! – вновь загнул палец Тибар. – Ты одна из немногих, кто пережил встречу с вампиром и вышел из подземелья Вернарда на своих ногах. Это сразу три и четыре! Я собирался убить тебя, как только ты отдала нам свиток, и что из этого вышло?! Ты услышала музыку, которую обычные смертные не слышат. Ты забралась на крышу и вступила в бой с перевертышем, да еще вооруженным флейтой манипуляции, инструментом, способным управлять другими людьми, но против тебя оказавшимся бессильным. Конечно, тебе кто-то помог. О твоем тайном союзнике не спрашиваю, поскольку уверен, что ты все равно не знаешь, кто подарил мясистому заду Арториса магический болт, но все равно это уже чересчур для обычной городской девчонки. У меня пальцы на руках заканчиваются, чтобы твое везение счесть, – рассмеялся Тибар, – а на ногах, извини, загибать неудобно, да и выглядит отвратно. И ты все пытаешься меня убедить, что тебе не везет?! Мне бы хоть половину, хоть треть твоей удачи, и Висвард, да что Висвард, уже все королевство давно было бы чисто от нежити!..

Порой бывает так, что чем больше убеждаешь человека в том, что у него все хорошо, тем больше он впадает в отчаяние. Считающий себя обреченным держится из последних сил и прячет жалость к себе в дальний уголок сознания, но стоит лишь забрезжить надежде, как накопившиеся эмоции берут верх и прорываются наружу. Танва не просто заплакала, а неожиданно заревела навзрыд, даже не удосужившись закрыть лицо руками, как это обычно делают женщины. Тибар был удивлен такой странной реакцией, но ему хватило ума подождать и не мешать девушке намочить слезами свой новый наряд. Когда же поток соленой жидкости ослаб, вельможа заговорил снова, но уже более мягко и менее напористо.

– Какая же ты все-таки вредная! – неожиданно заявил Тибар, с насмешкой, но с добротой во взоре глядя на пытавшуюся вытереть слезы белошвейку. – Сначала пыталась продырявить глазками пол, а теперь хочешь, чтобы доски прогнили? Тебе незачем печалиться, впереди тебя ждет прекрасная жизнь в достатке и уважении. Ты останешься в Доме Ортанов и не будешь больше днями напролет колоть свои нежные ручки иглой ради тугости кошелька жадного хозяина! Ты только делай, что я прошу, и устроишь себе сладкую жизнь!

Танва повернула голову и испуганно уставилась на вельможу. Тибар понял, что его слова прозвучали чересчур двусмысленно, и решил успокоить превратно истолковавшую смысл сказанного дуреху.

– Нет-нет, ничего непристойного от тебя не потребуется! – заверил граф. – Просто точно выполняй мои указания и подальше спрячь своенравие! Ортаны добры к тем, кто нам служит верой и правдой! Не веришь, поди спроси любого в людской!

– А… а что я делать-то должна? – пробормотала девушка, наконец-то поверившая, что красавец-хозяин не посягает на ее честь и достоинство.

– Пока что сущую малость, – усмехнулся Тибар. – Иди и отдыхай! Тебя отведут в комнату, которая пока что будет твоей. А если будешь хорошо служить, потом что-нибудь получше подыщем! Несколько дней будешь всего лишь сопровождать меня. Мне не нужны твои руки, они слишком слабы, чтобы держать оружие; мне не нужен твой ум, он слишком медлителен, но пусть меня сопровождает твоя Удача! Ну как, девица заплаканная, согласна на пару дней стать моим талисманом?

Хоть слова Тибара и обидели Танву, но девушка предпочла не уделять им особого внимания. Почти все вельможи считают глупцами тех, кто ниже их происхождением и положением. Поскольку иного выхода у белошвейки, по сути, и не было, она молча кивнула в знак согласия и поднялась с табурета, лишь на долю секунды опередив приказ нового хозяина: «Ступай!»

Едва дверь за девушкой закрылась, как графские покои сотряс громкий хохот, однако смеялся не Тибар. Гобелен на стене отъехал в сторону, и из скрытой за ним ниши появилась огромная и неуклюжая фигура главного палача, слышавшего весь разговор от первого до последнего слова.

– Ну ты даешь! Ну ты и мастак врать. Во, наплел дурехе! Я аж себя каким-то святошей почувствовал… Борьба Добра и Зла… Грозная рука Небес!.. – произнес Вернард после того, как справился с приступом неуемного и чересчур громкого смеха.

– К чему утруждать правдой мозг того, кто все равно ее не поймет по причине своей ограниченности? – философски изрек Тибар. – Гораздо проще наврать! Ложь почти всегда выглядит правдоподобно. С каждым человечком нужно изъясняться на доступном ему языке, тогда не происходит подсознательного отторжения. Эта простушка, как, впрочем, и все горожане, видит мир таким, каким его нарисовал самый изощренный художник – Церковь. Зачем портить девушку, зачем вырывать ее сознание из мирка красочных грез и иллюзий?