Проклятие Черного Аспида. Книга 2

— Рыбу положи, наследнику силы нужны, чтобы родиться. Ему не только из чрева твоего выбираться, но и из плотного яйца каменного, что внутри тебя растет вместе с драконом-младенцем.

Вий кивает, и мне в тарелку подкладывают рыбу. Я ее и вовсе есть не могу. Воротит от нее. Сразу хочется все содержимое желудка на пол исторгнуть. Никогда рыбу не могла есть, как увижу, так и жутко становится, горло тисками сжимает.

— Золотая, для тебя поймана. Сидор. Неси аквариум, покажи царской суженой, какую рыбу для нее поймали.

Хлопнул в ладоши, и в залу занесли огромный аквариум, в котором металась рыбка, покрытая ярко-оранжевой чешуей с красивым волнистым хвостиком. Казалось, она, и правда, отлита из золота, а янтарные глаза с большими черными зрачками испуганно блестят, как глянцевые камушки.

— Все три на блюдо для тебя живьем зажарены. Эта осталась. Ты знаешь, что это за рыба? Из водоема, где нога человека не ступала, где правит царь морской Властибор.

Я на рыбку посмотрела, и внутри что-то сильно сжалось, как будто всколыхнулось, как будто дышать стало трудно. И я словно вижу, как она, широко открывает рот в сетях рыболовов, а потом беззвучно кричит и плачет. Тряхнула головой и на Вия взгляд перевела.

— Воротит меня от рыбы. Не могу есть. Я лучше мяса. Если можно.

— Пусть мясо принесут, а эту селедку уберите, воняет от нее тиной и дном морским. Вышвырните, пусть дохнет без воды. Говорят, тварь редкая. Пусть у Властибора на одну золотую селедку меньше станет.

Слуги вытащили сачком рыбку и швырнули за дверь на мраморный пол. Внутри аквариума всколыхнулись желтые цветы и потянулись следом за рыбкой, а потом упали на дно.

Вий брезгливо поморщился, и Григорина достала пузырек, открутила крышку и поводила у носа царя тоненькой палочкой, прикрепленной к крышке флакона. Запахло чем-то приторным и неприятным.

— К свадьбе все готово. Пиршество сегодня начнем, а завтра с первыми лучами солнца моей станешь, примешь принадлежность, кольцо и крови моей изведаешь.

Сказал Вий и кубок ко рту поднес.

— Нельзя твоей, — возразила Григорина, — жаль, но нельзя. Убьют младенца чужого самца клетки. Животную кровь ей дашь, подменишь бокал. Остальное в ритуале можно оставить.

— Тогда не будет связи, — Вий подался вперед и ударил кулаком по столу.

— Значит, не будет. Родит, и установишь связь. А пока что, если хочешь на престоле утвердиться — подождешь.

— Прочь пусть идет, — кивнул на меня, — смотреть на нее не могу, чтобы не думать, как она с братом моим кувыркалась.

Я руки в кулаки сжала.

— Лярва Ниянова. Вон пошла.

И на дверь пальцем указал. Я медленно встала из-за стола, вышла за огромные, приоткрытые для меня стражами двери. Они так же с грохотом захлопнулись. Я выдохнула и разжала кулаки. Мать твоя — лярва, и сучка твоя тетка — тоже лярва. Ублюдок проклятый. Неподалеку у моих ног задыхалась без воды золотая рыбка. Я наклонилась, подхватила ее в руки и быстрым шагом пошла по широкому коридору. Пока несла, рыбка хвостом дергала и широко открывала рот.

— Погоди, милая. Сейчас найду воды. Сейчас станет легче.

Когда к хрустальным дверям, ведущим из дворца наружу, подошла, стражники скрестили перед моим носом копья. Противные ящеры-истуканы. Я изловчилась и бросила рыбку в фонтан, бьющий серебряными струями, убегающими в ярко-синий водоем. Золотистая чешуя сверкнула на солнце и исчезла под водой.

Я в палаты свои отправилась. Все эти дни искала, как сбежать отсюда, как знак Нияну дать. Но ни одной лазейки. На ночь из комнаты не выйти, окна зеленой дрянью всегда опутаны, а за дверью стражники и под дверью служки спят.

Едва в палаты вошла, тут же встрепенулись, ко мне бросились утренний наряд снимать, да переодевать в платье для отдыха, косы чесать гребнями.

— Вон пошли. Сама разденусь, — махнула на них руками и перед зеркалом стала, стянула кокошник, швырнула рядом с чаном для купания. Пальцы расстегнули платье, освободилась от пышных рукавов, стянула шелковый подол и вздохнула с облегчением, и вдруг словно издалека услыхала:

— Надобен мне больно приплод Нияновский. Так бы и выдрал из чрева да задушил обеими руками.

— Погодь. Не горячись. РОдит она, дашь ему пару недель пожить и земь его, скажем, с колыбели выпал да убился.

— Может, сам сдохнет на Чар-горе.

— Может, и сдохнет. А коли нет — уничтожим. Но вначале пусть тебя ГОсударем провозгласят и корону на тебя царскую бояре наденут.

Медленно развернулась к чану с водой и увидела, как в нем на поверхности всплывают желтые цветы, похожие на маленькие граммофоны… точно такие же, как остались в зале, в аквариуме.

Я не верила, что слышу голоса Вия и Григорины, так, словно… словно у них там прослушивающее устройство. Посмотрела на воду и словно увидела, как внизу махнула хвостом золотая рыбка. Я ниже наклонилась, а маленькие граммофончики змейкой потянулись вдоль деревянного края чана.

— Кто впустил?

— Не вели казнить, вели миловать. Войско Ниян собрал. Войной на тебя идет. Люд, говорят, за ним тянется, смуту развел брат ваш, Владыка.

— Посмел… таки посмел против меня. Прочь ступай. Вели советникам в зале собираться.