Проклятье Пифоса (ЛП)

От этой мысли Гальбе стало не по себе и захотелось отвернуться, забыть о внезапном прозрении и уничтожить всё человеческое в своей личности, всё, что отвергало почти абсолютную механистичность громадного воина, возвышающегося на мостике. Что хорошего было в том откровении? Ничего. И всё же оно не уходило из разума сержанта, так что Антону пришлось принять полученное знание — как и его бессмысленность. Он ничего не мог изменить.

Ведь ярость Аттика была направлена и на Гальбу.

Выпрямившись, капитан вернулся к созерцанию окулюса. Снова глядя прямо перед собой, Антон посмотрел на боевых братьев и увидел ярость в каждом из них. Это леденящее чувство отняло у Железных Рук надежду, сострадание, мечту о справедливой Галактике и даже способность желать чего-то подобного. Оно сделало воинов раздраженными, легко выходящими из себя — превратило их спокойствие в тончайший ледок, а потом раскололо. Взгляд Гальбы остановился на Даррасе, на лице которого, более человеческом, чем у Аттика, читалось не только недвижимое бесстрастие капитана, но и жажда, рожденная яростью.

Её нисколько не утолило уничтожение «Каллидоры», впервые давшее легиону вкусить возмездия. Подобное ощущение оказалось для Железных Рук столь же новым, как и поражение, из которого и проистекала жажда, необоримая, как и гнев, стыд, или ненависть. Она стала чем-то большим обычного симптома, и уже не только определяла поведение проигравших. Гальба понимал, что происходит с ними, хоть и без всякой радости. Антон хотел ошибиться, хотел пожелать чего-то возвышенного, а не только жестокой смерти для предателей Империума.

Но не мог, и знал, что его мысли верны.

Та ярость, что пропитывала капитанский мостик, просачивалась в сердца и кости Гальбы, отдавалась в палубах и переборках корабля, стала новой душой легиона.

«Вот кем мы стали», — подумал Антон. В нем осталось достаточно человеческого, чтобы пожалеть о случившемся. Он уже достаточно продвинулся по машинному пути, чтобы понять — это чувство пройдет.

Когда «Веритас» засеял ночь Хамартии двумя сотнями мин, Аттик объявил о завершении миссии.

— Веди нас по безопасному маршруту, — приказал он Эутропию. — Увеличь скорость для подготовки к переходу.

— Как прикажете, — отозвался рулевой.

Корабль ускорился, варп-двигатели начали набирать мощность. В этот момент прозвучал сигнал тревоги от хора астропатов, и Гальба не удивился, услышав его. Как, скорее всего, и Аттик.

Никто на мостике не удивился.

— Капитан, — донесся голос Эрефрен из основного вокс-динамика в центре зала, — обнаружено массивное смещение в варпе. Очень близко к нам.

— Благодарю, — отозвался Аттик. — Навигатор, мы в ваших руках — как бы ни был интересен эксперимент по столкновению кораблей в момент перехода, лучше бы мой «Веритас» в нём не участвовал.

— Вас понял, капитан, — сообщил Страссны, в состоянии сенсорной депривации плавающий в контейнере с питательными веществами. Прикрывавший навигатора чёрный пластальной купол, расположенный на вершине командного острова «Веритас», напоминал по форме пси-око самого Бхалифа. Сейчас третьему глазу навигатора, столь долго отыскивавшему путь по сиянию Астрономикона, предстояло отыскать маяк пифосской аномалии и войти в варп у точки Мандевилля, исключив область, из которой вот-вот появится вражеский флот.

Эутропий принял координаты, переданные Страссны, и «Веритас феррум» набрал скороть, оставляя минное поле за кормой.

— Ждать моей команды, — приказал Аттик, глядя на гололитические экраны по обеим сторонам командной кафедры, на которых зияла забортная пустота. — Сержант Даррас, без промедления доложить о появлении противника.

— Вас понял, капитан, — Даррас не отрывался от восстановленного модуля ауспика.

«Думаю, мы все их увидим», заметил про себя Гальба.

Антон не ошибся — плоть пустоты разошлась не слишком далеко от носа корабля, по левому борту. Из прорехи хлынул кошмарный не-свет, рванулись цвета, что были звуками, и мысли, что были кровью. Среди них бесконечным потоком неслись корабли, и фиолетовые миазмы Детей Императора расползались в системе по всем направлениям, будто создавая новое солнце, сияющее излишествами.

— Вперед! — скомандовал Аттик.

Палуба завибрировала знакомой дрожью варп-двигателей, уровень энергии в которых повышался до критической точки, зазвучали набатом сигналы о переходе. Авангард флота начал разворачиваться в сторону Железных Рук, но кораблям предателей нужно было пройти ещё много лиг, чтобы завершить маневр и броситься в погоню. К тому времени Дети Императора уже окажутся в минном поле.

— Жаль, что нельзя остаться и посмотреть на плоды наших трудов, — произнес Дурун.

Немного позже открылась вторая рана в пустоте, агонизирующая реальность заполнила окулюс, и «Веритас феррум» окунулся в эмпиреи.

— Вопрос не в том, — произнес Инах Птеро, — погнались Дети Императора за нами или нет. Разумеется, погнались. Вопрос в том, смогут ли они выследить нас.