Проклятье музыканта

– Может быть, – согласилась свекровь. – Лаура тоже, хоть и была замечательным ребенком, иногда такое вытворяла… Чертенок в юбке, а не девочка! Тот случай, когда она на заброшенной фабрике потерялась, чего только стоит. И ведь по вине этих негодников, Рауля и Давида! Они ее заманили и бросили там. Пошутить решили. «Пошутили»… Всем поселком Лауру разыскивали. Ночь на дворе, а ее отыскать все не могут. В самом дальнем цеху нашли. И не побоялась же сама туда забраться! Рауль и Давид божились, что оставили ее едва ли не на выходе. Вот такая бедовая девочка. А как однажды она на дерево залезла? Видела на повороте за фабрикой такое высоченное, как труба? Даже не знаю, как и называется. Не суть. Так Лаура на него и забралась. Да еще едва ли не до самой верхушки долезла!

– И?

– Что «и»? Пожарных вызывали, чтобы эту «звезду» снять! – усмехнулась сеньора Пилар. – Как я рассудка с ними не лишилась, Анна, сама не знаю. И это называется берегут? Вот ты сама много чего такого вытворяла?

– Нет, была тихой и осторожной девочкой, – засмеялась я.

– Вот! Спокойная жизнь у твоих родителей была. А у меня с этими двоими – сплошной стресс, – улыбнулась сеньора Пилар. – И сколько таких случаев, дочка, было! Так еще наверняка и о половине не знаю. Рауль не врал, нет. Если портил какую-то вещь, то сам честно сознавался, не дожидался, когда все откроется случайно. Но если дело касалось его самого – утаивал. И до сих пор так делает. Зачем скрывал изначально, что ногу повредил?

– Боялся, что вы сильно расстроитесь.

– Так все равно же узнала. Хуже, что последней. Ох… Мало ему того, что ее в аварии сломал, так вот опять.

Сеньора Пилар вновь вздохнула и, закончив протирать плиту, кинула тряпку в стиральную машину. Я поднялась и принялась собирать посуду со стола.

– Оставь все это, Анна! Я сама уберу.

– Вы убираете, наверное, двадцать четыре часа в сутки. Посидите!

– Да я, если сяду, сразу себя старой почувствую!

– Да какая же вы старая!

– Ой, Анна, годы все равно идут, обманывай себя, не обманывай. Сама не чувствую, а по детям замечаю – как они растут.

Я отнесла посуду, включила кран и, несмотря на протесты сеньоры Пилар, сама вымыла все и расставила по местам.

– Оставайся, дочка, на обед. Я телятину сделаю с овощами. Андрес всегда в перерыв домой приезжает. Пообедаем все вместе, по-семейному. Лаура, может, в твоем присутствии немного оживится.

– Не могу, – с сожалением отказалась я. – Меня Давид дожидается, чтобы отвезти обратно.

– Так ты с ним приехала?! И почему он не зашел?

Я красноречиво усмехнулась.

– Понятно. Что ж, – вздохнула свекровь, – может, так оно и надо – чтобы они немного побыли по отдельности?

– Вы тоже не верите в то, что они совсем расстались?

– Не знаю, Анна, – после долгой паузы ответила сеньора Пилар. – Знаю, что, когда моя дочь разрывала отношения, это всегда было ее окончательным решением. А как будет с Давидом – боюсь даже предположить. Говорю же, он мне как сын. Уж не знаю, что между ними произошло. Лауру будто подменили. Надеюсь, она немного придет в себя и опомнится. Главное, чтобы Давид это тоже понимал.

Мне не хотелось уходить, но все же я помнила о дожидающемся меня Давиде. Перед уходом я вновь заглянула к Лауре. Постучалась, но не получила ответа. С секунду поколебавшись, приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Лаура лежала в постели, отвернувшись к окну. Спала или просто была погружена в свои мысли?

– Лаура? – тихонько позвала я ее. И опять не последовало ответа. Я вошла, обошла кровать и присела на краешек. Подруга лежала с закрытыми глазами и дышала так ровно, словно и правда спала. Может быть, и так. Может быть, сон сейчас для нее – лучшее лекарство. И настанет день, когда наша спящая красавица проснется и опять станет самой собой. Я погладила ее по волосам, осторожно, чтобы не разбудить, и вышла.

Давид выслушал меня молча, в ответ на мои сожаления, что не принесла ему утешительных новостей, просто кивнул. Потом позвал пообедать вместе, но я отказалась. И он отвез меня домой.

– Все равно, Анна, спасибо, – ответил он мне на прощание. Я кивнула, достала из почтового ящика корреспонденцию и уже после этого вошла в квартиру, машинально просматривая почту. Реклама, счета за свет и мобильные телефоны, местный журнал с расписанием ближайших мероприятий и объявлениями. Последним я увидела конверт без подписи.

Что это? Я распечатала конверт и достала листок с короткой запиской, написанной тем же почерком, что и подброшенная мне в карман ранее.

«Позвоните мне. Если вам дорого здоровье и благополучие ваших близких».

Ниже был указан номер мобильного телефона, но ни имени, ни какой-либо другой приписки я больше не нашла. И как это понимать? Как угрозу или как предупреждение? Я скомкала записку и сунула в карман домашней куртки. Но кого я желала обмануть? Саму себя? Поняв, что мне так и не удастся переключиться на что-то другое, я взяла мобильный и набрала указанный номер.