Проклятье Иран

– Может, все-таки стоит поесть? ― заботливо справилась Зира.

Я замотала головой:

– Не хочу.

– Как и я, ― понимающе протянула она.

Зира поднялась со своей кровати и, подняв наши тарелки, направилась к выходу из шатра.

– Кх, ― она демонстративно кашлянула, и внутрь тут же заглянула лысая татуированная голова, выставив перед собой острие меча. – Мы не голодны, можете унести.

Солдат брезгливо хмыкнул, но тарелки все же забрал.

– Подумают, боимся, что нас отравят, ― задумчиво сказала я.

– Нет, ― повернулась ко мне Зира, ― скорее решат, что это знак неуважения.

Она явно была обеспокоена происходящим. Ее дыхание с каждой минутой становилось все тяжелее, она то и дело поглядывала в сторону шатров Ники и Рога. Кто знает, в какие условия поместили их? Сильные драконы – опасность. Скорее всего, их свяжут…

Как только она опустилась на свою «постель», я бросилась ей на шею и крепко обняла.

– Лена? ― она обхватила мои плечи и, отстранив, внимательно всмотрелась в мое заплаканное лицо.

Я поджала губы и попыталась сдержать дрожь в голосе:

– Спасибо, ― с этими словами обняла ее еще крепче.

Я чувствовала, как она улыбается, нежно поглаживая мою спину. Мне захотелось раствориться в тепле ее тела и на мгновение укрыться в доброте огромного сердца.

Тот допрос закончился на ней. Зира была единственной, которая оказалась здесь только ради меня. Возможно, если бы она знала историю Ники, причин сбежать из замка у нее было бы больше. Но изначально ее вели только чувства и забота обо мне:

– Я не могу позволить этой девочке умереть, ― сказала она тогда без капли сомнений. ― Я больше не могу терять своих детей.

Конечно, Гладия и Дилиус засыпали ее вопросами из разряда: «Она – твоя дочь?», оказалось, что даже им, наделенным магией, коих я считала более приближенными к обычным людям, было сложно понять сильную привязанность к кому бы то ни было, а уж тем более к кому-то, кто не был связан с тобой одной кровью. Что уж говорить? Даже о родство в этом мире смело готовы вытирать ноги. Гладия не сжалилась над своей внучкой даже после того, как убедилась, что она никого не предавала, да и вообще ничего не знала, а просто была похищена из одного плена в другой. Так решили мои драконы, у меня на этот счет вертелось совершенно иное слово на языке – «спасение». Но что тут можно добавить? Лидия разделила с Никой и Рога их дальнейшую участь – одиночная камера в маленьком шатре.

Да, мы все разные, восприятие реальности у каждого свое, как и те ботинки, в которых мы проходили свои пути, как и те ухабистые тропы, которые стирали нам подошвы и делали нас нами, но это не значит, что мы не можем научиться понимать друг друга. Зира тому доказательство. У нее есть сердце, она умеет любить, отдавая всю себя. Любить, не требуя ничего взамен. На это способен далеко не каждый человек в моем мире, а уж такую самоотверженность я и не надеялась встретить среди драконов. Но она доказала, что даже во тьме есть свой свет, и покуда сердце в груди продолжает биться (да, и не важно, в чьей груди, устланной чешуей или шерстью), оно способно на прекрасные чувства даже в мире, полном жестокости и гнева.

Я отпрянула от нее и, проглотив огромный ком, что все это время стоял в моем горле, прошептала:

– Я и есть Орникс.

Зира выглядела так, будто ее огрели чем-то тяжелым прямо по голове и заморозили в таком состоянии каким-то заклятием. Больше минуты в нашем шатре царило молчание. Тишина, и правда, стала для меня мучителем, куда спокойнее было пребывать в потоке нескончаемого хаоса, чем в покое неведения. Но я ждала, пока она сможет осознать мои слова в полной мере. Ждала и надеялась, что она не отвернется от меня, вопреки всем моим самым страшным опасениям.

– Как ты… ― наконец тихо вымолвила Зира.

– Люка рассказал.

– Тогда? В пещере?

Я замотала головой.

– Нет, тогда, на башне. Точнее, в моем сознании. До того, как я полностью поглотила его и его магию.

– Подожди, что ты сделала?

– Я поглотила его, Зира. Это, ― я показала ей свои ладони, ― его магия, не моя.

– Так ты стала… но Люка не умел летать. Или?

– Нет, не умел. Полет… Думаю, это привилегия Орникса.

– Но как? – не унималась она, тщетно силясь во всем разобраться.

Я глубоко вздохнула и на выдохе быстро повторила слова покойного колдуна:

– Если Ирана вкусит кровь колдуна, плоть оборотня и познает любовь дракона, она вновь возродится, как истинный Орникс.

Зира распахнула глаза еще шире и схватилась за грудь.

– Кровь Люки… тогда в пещере, она попала тебе в рот?

Я кивнула.

– Но тогда… получается, что ты и есть истинный Орникс. Зачем кому-то было… это все колдуны и оборотни…

– Не только они, ― перебила ее я. ― Люка и его отец верили, что истинный Орникс принесет гибель их миру. Но я точно не знаю, почему.

– Не может этого быть, ведь Орникс…

Лицо Зиры озарилось прозрением. Она бросила пугливый взгляд в сторону теней возле входа в наш шатер и, схватив меня за плечи, притянула к себе. Ее теплое дыхание обдало мне кожу, и она тихо прошептала мне на ухо: