Проклятье иллюзий

Я протянула Вилсону обитую кожей коробочку, которую все это время держала в руках, сложенных за спиной. Дворецкий с достоинством принял подарок и чуть дрожащими пальцами откинул крышку. На бархате лежали карманные часы с гравировкой «Верному другу на долгую память».

Вилсон сглотнул, в уголках его глаз выступили слезы.

– Благодарю, миледи, – потрясенно проговорил он и прижал коробочку к груди. – Благодарю.

Подцепив длинную серебряную цепочку, он с благоговением вытянул часы, щелкнул крышкой, чтобы полюбоваться на циферблат, и осторожно убрал их в нагрудный карман. Коробочка осталась подрагивать в ладони Вилсона.

– Что ж, – с удовлетворением проговорила я, – не стану вас задерживать. Наверняка у каждого из вас еще много дел.

Прислуга правильно истолковала намек. Перешептываясь и подмигивая друг другу, они поспешили вернуться к своим обязанностям. Дольше всех задержался Вилсон. Он как будто не мог прийти в себя и все время порывался что-то сказать мне, но останавливался, видимо, не находя нужных слов.

Так бывает, когда твоя давняя мечта исполняется. А я позаботилась о том, чтобы мечта Вилсона сбылась максимально близко к тому, как ему это виделось в его грезах.

Кивнув все еще не пришедшему в себя дворецкому, я принялась подниматься по лестнице в спальню. На ступенях меня нагнал Бен и схватил за локоть. В доме все знали, что он мой протеже, поэтому многие панибратские жесты сходили ему с рук.

– Лихо ты! – с уважением шепнул он. – А говорила, что предпочитаешь работать со страхами.

Я шикнула на него и, положив руку на плечо, фактически потащила вверх по лестнице. Холл уже опустел, да и говорил Бен тихо, но я не хотела, чтобы нас услышали. И у стен бывают уши.

Уже оказавшись в тишине собственной спальни, я плотно прикрыла дверь и с облегчением выдохнула.

– Пожалуйста, воздержись от упоминания моего дара на людях, – строго попросила я.

Бен беззаботно закатил глаза и рухнул в ближайшее кресло, закинув ноги на подлокотник.

– Ладно, прости. Ох, ну и зануда же ты стала! Настоящая леди! Если бы не познакомился с тобой на улице, решил бы, что ты родилась с серебряной ложкой во рту.

Я ненадолго замерла, сраженная его словами, как срикошетившим заклинанием. За последние дни я и правда освоилась в доме Брайена и словно вспомнила все то, чему меня учили. Кейра – та Кейра, что была рождена аристократкой, – снова подняла голову. В моих движениях появилась плавность, в голосе – прежняя уверенность. Я будто вернулась к старой жизни. К той, для которой была рождена.

Вот только все это было не более чем иллюзией.

Уж я-то должна это отчетливо понимать.

– Убери ноги с кресла, – механически бросила я и устало опустилась на кровать – в противовес всякому этикету. – С мечтами работать сложнее, но в случае с Вилсоном вариантов не было.

– Такой бесстрашный мужик? – с уважением спросил Бен.

– Да, что-то вроде того, – согласилась я, все еще думая о своем. – Я не нашла ни одной болевой точки на темной стороне сознания. Пришлось копаться в светлой.

– И как давно он об этом мечтал?

Бен, который в принципе не умел долго сидеть на одном месте, поднялся, прошелся по комнате и бездумно схватил с прикроватной тумбочки книгу. Я одолжила ее у Брайена.

– «Искусство управления государством», – по слогам прочел он и скривился. – Ты и правда это изучаешь? Там хоть картинки есть?

– Угу, схемы боев, – просветила я и, отобрав книгу, вернулась к разговору. – Вилсон уже долгие годы грезил о том, чтобы его верность отметили. Причем для него было важно, чтобы это произошло на глазах у всех слуг. Общественное признание, кажется, это так называется.

Для меня в новинку было манипулировать, используя чужие мечты. Впрочем, возможно, прежде я зря считала, что работать со страхами эффективнее. Давая человеку желаемое, можно добиться своего даже быстрее, чем пытаясь напугать его.

Мне вспомнились крысы Нила. Брат обожал запускать их в лабиринт и смотреть, кто прибежит первым. Одних он поощрял сахаром, а других – пугал иллюзией кошки. Как ни странно, чаще к финишу приходили те, кого мотивировала награда, а не страх.

– Ну да, приятно, когда тебя хвалят на людях, – согласился Бен, но без особого азарта. Однажды я заглядывала к нему в голову, и знала, что тщеславие не было его болевой точкой. – Думаешь, теперь он тебя полюбит?

Я поморщилась.

– Слишком громкое слово. Но он меня точно примет в качестве хозяйки.

– Почему?

Я терпеливо пояснила:

– Иначе все представление теряет силу. Если я не хозяйка дома, то какой вес имеет мой подарок?

В ответ я получила восхищенное «а-а-а!» и впервые заметила, что Бен выглядел непривычно задумчивым.

– У тебя все хорошо? – спустя мгновение уточнила я.

Он пятерней взлохматил и без того вихрастую макушку, а затем махнул рукой.

– Да с парнями с улицы сцепился. Ничего такого.

Я прикусила губу, рассматривая расстроенного Бена. Я знала, что он неоднократно пытался прибиться к уличной компании парней, но те не видели в нем своего. Однажды даже поколотили, но несильно. Бен же с поистине ужасающим упорством пытался вернуться к той жизни, которую знал.