Проклятая комната

Гук никогда еще не чувствовал себя так неловко, ведь он дал клятву своему господину. Верноподданническую клятву. Поклялся забыть то, что забыть был не в силах. Ради Альбери. Ради самого себя. И еще одно «ничегонезнание» было бы еще одной обычной ложью в повседневном лицемерии. Но это претило ему. Антуанетта, такая добрая, такая увлекающаяся, заслуживала того, чтобы знать о муже всю правду. Однако же именно ее незнание и невинность служили бы ей лучшей защитой от него.

— Подъезжаем, дама, — уклонился он от ответа, с облегчением заметив башни замка.

— Вы не ответили, Гук, — настойчиво произнесла ждавшая разъяснений Антуанетта.

— Не в моей воле ответить вам, дама. Но ваш супруг прав. Не следует вспоминать о плохом и омрачать старыми сплетнями такое прелестное личико. Не вспоминайте об этом, лучше думайте о вашем ребенке.

Антуанетта отвернула вспыхнувшее румянцем лицо. Ответ совсем не удовлетворил ее, но Гук намекнул, что она красива, и этого уже было достаточно. А сама она хорошо знала, что рано или поздно выведает у него эту тайну. Она все чаще спрашивала себя, не лежит ли на совести ее мужа более тяжкий грех, нежели его непонятные причуды, наверняка связанные с нечистой силой.

Преступными она их не считала, совсем нет, но ведь он мог душу заложить дьяволу за какой-нибудь редкий и ценный трактат по алхимии.

Она постаралась беззаботно улыбнуться.

— Гук, — проворковала она, — вы самый преданный и обходительный из всех известных мне мужчин. Обещаю обо всем позабыть, лишь бы к вам снова вернулось хорошее настроение.

У Гука сразу полегчало на душе. Он благодарно взглянул на нее и, чтобы изгнать демона из своих воспоминаний, вполголоса запел старинную овернскую песенку.

— Вот так-то будет лучше, — обрадовалась Антуанетта, подхватывая мелодию, когда они проезжали под каменным сводом открытых ворот во двор замка Воллор.

Только Гук спешился и стал помогать Антуанетте сойти с лошади, как на крыльцо выскочила экономка замка Клотильда, всклокоченная, с бледным лицом.

— Ради Бога, дама Антуанетта, быстрее сюда! — запыхавшись, закричала она. — Случилось несчастье!

4

Гук всем телом бросился на дубовую, обитую гвоздями дверь, преграждающую доступ на последний этаж башни, но, несмотря на все усилия, она даже не дрогнула.

— О боже! О боже! — в отчаянии причитала Антуанетта за его спиной, комкая платочек под покрасневшим носом.

— Найди Бертрандо. Пусть он пошлет Берила за топорами… Будем рубить дверь! Живо! — распорядился прево.

Слуга умчался вниз по лестнице. Гук повернулся к Антуанетте.

— Очень жаль, но придется подождать, — бросил он, потирая ушибленное плечо.

— А если он?.. О боже, Гук…

Их взгляды на мгновение встретились, оба они подумали об одном и том же. Гук тотчас отвернулся, чтобы скрыть непристойную радость, зародившуюся у него от такой мысли.

— Уверен, что это не так, но вам не следует оставаться здесь. Клотильда, проводите госпожу в покои и предложите ей успокоительный отвар.

— Я хочу остаться! — воспротивилась Антуанетта, которая уж и сама не знала, что ожидала она здесь увидеть.

Гук не уступил, положил руку на плечо дрожащей женщины.

— Сделайте как я прошу, дама Антуанетта. Не знаю, что мы обнаружим за этой дверью, к тому же мне кажется, что вам сейчас явно не по себе. Обещаю, я приду за вами, — мягко заверил он.

«Лишь бы Гук был рядом, остальное неважно», — подумала она. — А если муж погиб во время своих дьявольских опытов, пусть Бог его простит, а я сожалеть не буду!»

— Будьте осторожны, — только и ответила она в знак согласия.

Гук кивнул. Клотильда, обняв за плечи Антуанетту, стала спускаться с ней по лестнице.

Оставшись со вторым слугой, который держал подсвечник, Гук устало прислонился к стене напротив двери, тревожащей своей неподвижностью, потом тяжело сполз спиной по камню и сел прямо на пол.

Сразу после отрезвившего их крика Клотильды они поспешили в башню под сбивчивый рассказ экономки, умиравшей от страха. Так они узнали, что Франсуа де Шазерон, опередив их на полчаса, тут же ринулся к лестнице башни. Она слышала, как он открыл дверь своим большим ключом, громко выругался. Через короткое время он в бешенстве ворвался в кухню, где она спешно готовила ему легкую закуску. Она не успела ничего подумать, как Франсуа ударил ее, опрокинул на массивный стол. Снова бросившись на нее, он, одной рукой подняв ее, другой угрожающе потрясал перед ее лицом. Глаза его налились кровью.

— Кто входил в мою комнату?

Клотильда испуганно лепетала, что, насколько ей известно, никто туда не поднимался, но это еще больше разъярило его.

— Говори, или я размажу тебя по стене!

Но она не знала, что сказать, и только выла. На шум прибежали рабочие. Бригадир кровельщиков Бертрандо при виде этой сцены смело выступил, чтобы вмешаться. Франсуа, повернувшись к нему, выпустил Клотильду, которая поспешила убежать.

— Кто из вас посмел ослушаться меня? Пусть он признается, или я велю всех вас повесить!

Однако Бертрандо, отличавшийся невозмутимостью и внушительной фигурой, спокойно произнес: