Проклятая игра

Затем она вновь почувствовала пальцы на шее. Теперь они были более настойчивы, они пробирались внутрь ее тела. Кэрис дотянулась и энергично ударила себя по шее сзади, громко проклиная Лютера за плохое зелье. Возможно, он покупал не чистый героин, а смешанный с чем-то, прикарманивая себе разницу. Злость на несколько секунд очистила сознание Кэрис, или ей так казалось, поскольку больше ничего не случилось. Она направилась к кровати, ориентируясь по расписанной цветами стене и держась за нее на ходу. Вещи встали на свои места, комната вновь приобрела первоначальный вид. Облегченно вздохнув, девушка легла прямо на покрывало и закрыла глаза. Перед глазами запрыгали странные фигуры: они возникали, рассыпались и возникали снова. Они не имели никакого смысла — только вспыхивали и распадались; безумные граффити. Кэрис наблюдала за ними внутренним взором и, очарованная их непрестанными трансформациями, едва сознавала, что невидимые пальцы вновь нашли ее шею и постепенно вползали в нее с утонченным мастерством умелого массажиста.

Затем — сон.

Она не слышала, как залаяли собаки; это услышал Марти. Поначалу раздалось несколько одиночных голосов где-то к юго-востоку от дома, но сигнал тревоги почти сразу же подхватил хор других голосов.

Опьяневший Марти встал из кресла перед мертвым телевизором и подошел к окну.

Поднялся ветер. Может быть, он отломил несколько сухих веток, а те попадали на землю и встревожили собак. Марти отметил в углу поместья несколько высохших вязов, которые надо срубить; возможно, один из них упал. Все же следует выйти и взглянуть. Он прошел в кухню и включил мониторы, просматривая от камеры до камеры внешнюю ограду. Смотреть было не на что. Но к востоку от леса изображения исчезли. Белый шум вместо залитой светом травы. Три камеры не работали.

— Дерьмо, — выругался Марти.

Если упало дерево — что более вероятно, чем простая поломка, — разбираться с ним придется Марти. Странно, что не сработала тревога Неисправность, отключившая три камеры, должна была вывести из строя всю систему; однако звонок не звенел, сирены не выли. Он снял куртку с крюка у двери, прихватил фонарь и вышел наружу.

Огни ограды мерцали по всему видимому периметру. Марти быстро оглядел их и не заметил ни одного отключенного. Он направился в ту сторону, откуда доносился лай. Ночь выдалась мягкой, несмотря на ветер; первые ощутимые признаки весеннего тепла. Прогулка казалась приятной, хотя повод был дурацким. Возможно, это вовсе не дерево, а обычное замыкание. Сломаться может что угодно. Дом остался позади, свет в окнах тоже. Вокруг Марти сомкнулась темнота. Он брел в двух сотнях ярдов от огней изгороди и примерно на таком же расстоянии от дома по полосе пустой земли. Фонарь слабо освещал дерн в нескольких шагах впереди. Ветер порой шелестел в кронах деревьев, но вокруг стояла тишина.

Наконец Марти добрался до того места, откуда слышался лай. Все фонари в обоих направлениях светили, никаких заметных повреждений не было. Тем не менее что-то во всем этом, в самой ночи и ласковом ветре, было не так. Или просто темнота не благоволила к нему и теплый воздух не слишком подходил для времени года? Марти ощутил напряжение в животе; его мочевой пузырь был переполнен после выпитого пива. Досадно, что он не видит и не слышит поблизости собак. Либо он неверно выбрал направление, либо они убежали отсюда, преследуя кого-то — или, мелькнула вдруг безумная мысль, преследуемые кем-то.

Покрытые колпаками фонари наверху ограды качались под свежими порывами ветра, и все дрожало в мерцающем свете. Марти решил, что не может идти дальше, пока не освободит ноющий мочевой пузырь. Он выключил фонарь, засунул его в карман и расстегнул штаны, отвернувшись от света и ограды. С величайшим облегчением он стал мочиться в траву; физическое удовлетворение заставило его радостно вскрикнуть.

Полдела было сделано, и тут фонари позади него замигали. Поначалу он решил, что это шутки ветра. Но нет — огни действительно мигали и медленно гасли. По мере того как они меркли, справа по периметру ограды снова залаяли собаки, и в их лае звучали злость и паника.

Марти не мог перестать мочиться, поскольку уже начал, и в течение нескольких секунд проклинал свою неспособность контролировать процесс. Закончив, он застегнулся и побежал в сторону поднявшегося гвалта. Когда он отошел, огни позади него мигнули и загорелись снова; провода издавали мерное гудение. Но лампы были расположены слишком редко, чтобы показать полную картину. Между ними расползались клочья темноты: под одним из десяти столбов было светло, а под другими девятью была ночь. Невзирая на растущий внутри ужас, Марти пробегал эти промежутки, и ограда мигала у него за спиной. Свет, тьма, свет, тьма…

Впереди открылась живописная сцена. В пятне света под фонарем стоял нарушитель. Собаки сновали повсюду — у его ног, на его груди, они кусали и терзали его. Человек же стоял прямо на слегка раздвинутых ногах, пока животные вертелись вокруг.