Проклятая игра

Но не все двери оказались заперты. Третья справа была слегка приоткрыта, и из нее (Марти настроил уши на самый низкий уровень слышимости) доносились тихие звуки. Очевидно, девушка там. Марти пересек невидимую границу запретной территории, не думая о наказании. Он изнывал от желания увидеть лицо Кэрис и, может быть, поговорить с ней. Он подошел к двери и заглянул внутрь.

Кэрис была там. Она полулежала на кровати, уставившись прямо перед собой. Марти уже приготовился войти и заговорить, но тут в комнате зашевелился кто-то еще, скрытый от него дверью. Марти понял, что это Уайтхед, прежде чем раздался его голос.

— Почему ты так обращаешься со мной? — спрашивал Уайтхед почти шепотом — Ты же знаешь, как мне больно, когда ты вот так ведешь себя.

Кэрис ничего не сказала. Если она слышала, то не подавала виду.

— Я не прошу слишком много от тебя, правда? — настаивал Уайтхед, и она мельком посмотрела на него. — Ведь правда?

Она наконец соблаговолила ответить, и ее голос был таким тихим, что Марти едва разобрал слова:

— Тебе не стыдно?

— Когда кто-то нуждается в тебе, Кэрис, это не самая плохая вещь. Есть и похуже.

— Я знаю, — ответила она, отводя глаза.

В двух словах — «я знаю» — звучали такая боль и такая покорность, что Марти внезапно почувствовал болезненное, страстное желание подойти и прикоснуться к девушке, попытаться исцелить эту неведомую боль. Уайтхед пересек комнату и присел рядом с ней на край кровати. Марти отпрянул от двери в страхе, что его поймают, но внимание Уайтхеда было поглощено заданной ему загадкой.

— Что ты знаешь? — спросил он. Его мягкость внезапно испарилась. — Ты что-то скрываешь от меня?

— Только сны, — ответила она. — Все больше и больше.

— О чем?

— Ты знаешь. Все о том же.

— Твоя мать?

Кэрис кивнула — едва заметно.

— И остальные, — добавила она.

— Кто?

— Они никогда не показываются.

Старик вздохнул и посмотрел в сторону.

— И что же происходит в твоих снах? — спросил он.

— Она пытается заговорить со мной. Она пытается что-то сказать мне.

Уайтхед не стал допытываться дальше, словно у него не осталось вопросов. Его плечи опустились. Кэрис смотрела на отца, чувствуя его поражение.

— Где она, папа? — спросила она его, впервые наклоняясь к нему и обнимая за плечи.

Этот жест был умышленным: она использовала близость, чтобы получить желаемое. Много ли она позволяла себе или получала, когда они бывали вместе? Ее лицо приблизилось к Уайтхеду.

— Скажи мне, папа, — заговорила она снова. — Как ты думаешь, где она сейчас?

Марти почувствовал, что в ее невинном вопросе заключена некая насмешка Что это означало, он не понимал Весь диалог о равнодушии и стыде был ему неясен. Отчасти он даже радовался тому, что не знает подоплеки событий. Но притворно ласковый вопрос уже задан, и Марти должен дождаться ответа старика. Где же она сейчас?

— В снах, — ответил Уайтхед, отворачиваясь от Кэрис. — Всего лишь в снах.

Она убрала руку с его плеча.

— Не смей мне лгать, — холодно сказала она.

— Это все, что я могу тебе сказать, — проговорил он почти жалобно. — Если ты знаешь больше, чем я… — Он повернулся и взглянул на нее, его тон стал нетерпеливым — Ты знаешь что-нибудь?

— Ох, папа, — прошептала она с упреком. — Снова тайны?

В их разговоре было столько уловок и уверток, что это озадачивало Марти.

— Ты же не подозреваешь меня? — настаивала Кэрис.

Уайтхед нахмурился.

— Нет, ни в коем случае не тебя, дорогая, — отозвался он. — Не тебя.

Он протянул руку к ее лицу и наклонился, чтобы прижать свои сухие губы к ее губам. До того, как они соприкоснулись, Марти отступил от двери и скользнул прочь.

Есть вещи, на которые он не мог заставить себя смотреть.

25

Машины начали подъезжать к дому, едва наступил вечер. Марти узнавал знакомые голоса. Должно быть, соберется обычная компания, предположил он, в том числе Оттави, Куртсингер и Двоскин. Он слышал и голоса женщин; гости привезли с собой жен или любовниц. Интересно, какие они? Наверное, некогда прекрасные, а сейчас прокисшие и обделенные любовью. Мужья, без сомнения, навевали на них тоску, поскольку думали только о деньгах. Марти ловил отзвуки женского смеха, а позже, в коридоре, запах духов. У него было отличное обоняние. Саул гордился бы им.

Около половины девятого он спустился в кухню и подогрел равиоли, оставленные для него Перл, затем вернулся в библиотеку, чтобы посмотреть несколько видеозаписей боксерских поединков. Дневные события все еще беспокоили его. Как ни пытался, он не мог выбросить из головы Кэрис, и не поддающиеся контролю эмоции угнетали его. Почему он не похож на Флинна — тот покупает женщин на ночь, а утром уходит прочь? Почему его ощущения всегда столь туманны и он не способен отличить одно от другого? Поединок на экране становился все более кровавым, но Марти едва ли мог оценить вес победы. Перед глазами стояло непроницаемое лицо лежащей на кровати Кэрис, и он вновь и вновь пытался найти объяснение увиденному.