Проклятая благодать

Когда я восстановила равновесие, Мейстер повел меня в душевую. Мне хотелось плакать с каждым шагом, так было больно. Я не принимала душ уже несколько дней. Мои конечности не привыкли к движению. Но более того, с каждым шагом я видела, как мой сон о Сапфире уносится дальше и дальше от меня. И я услышала эхо голоса Мейстера… «ты проиграла… ты ужасный, ужасный защитник… отвратительная сестра…»

Потому что это было правдой.

Я подвела ее.

Все было напрасно.

Моя жизнь была напрасной.

Ничего…

… это все что у меня осталось в этом мире.

***

Я позволила струям воды падать мне на голову. Мои ладони были прижаты к стене, когда ровный поток смывал кровь и грязь последних нескольких дней. Мое запястье болело от жесткости металлического наручника, и мои новые следы от уколов пульсировали, когда горячая вода словно пробивала дыры в моей плоти.

Я вдохнула клубящийся пар, молясь, чтобы в голове прояснилось. Но это было бесполезно. Мой вечно занятый разум никогда не отдыхал. В нем никогда не было покоя. Единственный раз, когда у меня была хоть какая-то отсрочка, это когда зелье Мейстера прокалывало вену и попадалао в кровь.

— Выбирайся, — приказал Мейстер, стоявший рядом со мной.

Он никогда не оставлял меня одну, если только я не была прикована к кровати. Всякий раз, когда я освобождалась от оков, я была с ним, и он наблюдал за мной. Изучал меня… жаждал меня.

Я видела это в его глазах.

Так было с тех пор, как Иуда отдал меня ему в Новом Сионе, как священный дар. Женщину, которая, Иуда знал, доставит Мейстеру неизмеримое удовольствие. И это сработало. Я соблазнила его, заставила жаждать моих прикосновений.

Только теперь все стало ещё хуже. Он не мог отказаться от меня.

Я была воздухом для его легких и каждым ударом сердца.

Я была его основной одержимостью.

Пока я пыталась вытереться, Мейстер подошел к ближайшим ящикам. Когда услышала, как открывается ящик, первый кусочек надежды, который я почувствовала за последний день, расцвел в моей груди.

Когда Мейстер обернулся, держа в руках белое платье, мне пришлось сдержать рыдания от счастья. Он одевал меня только, когда выводил на улицу. Я чуть не упала на колени от тоски при одной только мысли о том, как теплое солнце целует мое лицо и свежий воздух наполняет тяжелые легкие.

Мейстер приблизился ко мне, его ноздри раздувались, пока он упивался мои обнаженным телом. Он взял у меня полотенце, сбросив его на пол. Я склонила голову, когда он остановился передо мной. Мне удалось остаться совершенно неподвижной, совершенно послушной, когда его палец опустился на мою грудь и обвел кожу вокруг соска.

Я позволила ему. Всегда позволяла. Я знала последствия любого акта неповиновения. Мне потребовалась целая неделя, чтобы оправиться от наказания, когда люди дьявола вторглись в Новый Сион. Мейстер нашел меня прячущуюся, но без Грейс. Я подвела его.

И я расплачивалась за это.

— Ты так чертовски красива, Liebchen, — сказал Мейстер, когда его язык прошелся по моему горлу и слизал остатки воды по всей шее, пока он не засосал мочку моего уха в рот.

Я закрыла глаза.

Просто дышала.

Я знала мужчин. Это была моя роль, мой единственный долг в Новом Сионе — знать людей. Я была женщиной ответственной за священных сестер Нового Сиона. Мы покидали коммуну, чтобы набрать людей, привлечь больше членов в наше дело. И я верила, что Бог вознаградит меня за мое служение. Я доставляла мужчинам такое удовольствие, которого они никогда не испытывали. Я была искусна в соблазнении, мастерски заставляла каждое мое прикосновение ощущаться, как вкус божественного. Иуда не мог устоять передо мной, даже дошел до того, что сделал меня своей единственной супругой. То есть до тех пор, пока он не нашел более молодую, более подходящую его… особым потребностям.

Но Мейстер… Я никогда раньше не имела дела с такими мужчинами, как он. Его сила, его собственничество и его наказания… Я не знала, что делать в его присутствии. Он парализовал меня страхом.

— Одевайся.

Мейстер протянул мне тонкую белую материю. Трясущимися руками я выполнила просьбу, убирая пальцами с лица длинные мокрые волосы.

Мейстер пнул пару сандалий в мою сторону, и я надела их, удерживаясь от того, чтобы броситься к двери. Затем мужчина оказался рядом со мной, держа мою руку железной хваткой. Он повел меня вперед, подталкивая к двери. Поворот замка, казалось, занял целую вечность. Но когда дверь, наконец, открылась, и в комнату хлынул дневной свет, я вдохнула первый глоток чистого воздуха и мгновенно успокоилась.

Я вздрогнула, когда мы вышли на улицу и солнечный свет запылал вокруг меня. Замерла, пытаясь сориентироваться, пока моргала от утреннего солнца. Или, может быть, обеденного или вечернего. Этого я не знала.