Проклятая благодать

Фиби закрыла глаза и закачалась в такт. Белое платье с открытыми плечами развивалось вокруг ее ног. Ее длинные рыжие волосы струились свободными волнами, касаясь веснушчатой кожи, когда она двигалась.

Она улыбнулась. Полностью потерявшись в своем собственном мире, она подняла руки в воздух, и ее тело закачалось в такт. Ее бедра двигались в ритм песне... и я, бл*дь, не мог отвести взгляд.

Я откинулся на спинку, наблюдая, как она позволяла словам Боуи диктовать свои движения. И я увидел это, понял, почему она затягивала в свои сети одного мужчину за другим. Улыбка на ее губах была шире, когда она танцевала, ее бледная кожа казалась ярко-белой в свете костра. А потом она открыла глаза. Она открыла свои чертовски идеальные голубые глаза, и они посмотрели прямо на меня.

Она взялась за подол своего платья до колен и, покачивая материю в руках, подошла ко мне. Сучка танцевала для меня, и я знал, что это была она — настоящая. Никаких трюков, просто она чувствующая ритм и делающая то, что, черт возьми, хотела.

Самая горячая вещь, которую я когда-либо видел в своей жизни.

Песня закончилась, а потом снова ожила. Она рассмеялась, когда поняла, что это повтор, полностью отдаваясь тому, что любила. Не думая ни о своей дочери, ни о лице Лилы. О Мейстере или том чертовом аду, откуда она пришла.

Ее взгляд остановился на моем, и она затанцевала в моем направлении. Она подняла ногу и оседлала мои колени. Ее руки обвились вокруг моей шеи, и она откинула голову назад, обнажив свою длинную бледную шею. Ее плечи держали ритм, а бедра прижимались ко мне. Я мгновенно затвердел.

Мог сказать, что она чувствовала это, потому что, когда опустила глаза, ее взгляд был тяжелым. Наклонившись, я вытащил свой член из джинсов и приподнял ее бедра. Я приставил головку к ее входу и опустил Фиби обратно вниз. Ее стоны потонули в музыке. Но она продолжала двигаться в такт, мои руки двигались по всему ее телу. Я смотрел, как она танцует, как берет меня.

Она танцевала и танцевала, пока не кончила, увлекая меня за собой. Ее голова упала мне на плечо, и она рассмеялась. Я откинул голову назад, переводя дыхание.

— Мне нравится эта песня, — выдохнула Фиби.

Я кивнул и ухмыльнулся.

— Я всегда любил ее. Но теперь она нравится мне еще больше.

Она засмеялась.

— Мне нравится текст. Слова о том, чтобы быть героями.

— Да?

— Да.

Она улыбнулась и положила голову мне на плечо. Ее голова кивала в такт, пока Боуи еще семь раз пел о героях.

— Фиби?

Она подняла голову. Ее глаза были уставшими, но такими чертовски живыми.

— Ты переедешь ко мне, когда мы вернемся. Ты не вернешься к Ли. Ты принадлежишь мне.

Рыжие брови поднялись от удивления, но затем гребаная улыбка появилась на ее губах.

— Я принадлежу тебе, — сказала она и легла, обняв меня за талию.

Занятие любовью — так она называла наш трах. Я подумал об этом, прокручивая слова в голове.

И, бл*дь, сучка была права.

Она поймала меня на крючок, я заглотил наживку, но, в отличие от других несчастных ублюдков, она никогда не покинет меня... потому что я тоже ее поймал.

Навсегда.

Глава 17

Фиби

Через неделю…

— Сапфира?

Мои ноги бежали по твердой земле, подгоняемые бешено бьющимся сердцем. Мужчина втащил ее в большое здание. У меня перехватило дыхание, когда я последовала за ними внутрь.

Я задохнулась от запаха. Потом увидела, как мужчина дотронулся до нее, прижал к кровати и вколол зелье ей в руку. Сапфира склонила голову набок, и ее карие глаза безжизненно уставились на меня. Ее большие карие глаза с заметной веснушкой сбоку.

— Сапфира!

Я подбежала к ней и взяла за руку. Все, что я чувствовала, — это кости и холод. Я прижала ее руку к своей щеке, пытаясь вывести ее из оцепенения, но ее глаза продолжали смотрели в никуда.

— Сапфира? — воскликнула я, чувствуя, как разрывается мое сердце, когда увидела ее в таком состоянии.

Ее ноги были в синяках, лицо залито кровью. Моя прекрасная малышка страдала от боли. Она тоже попала в этот ад.

Она повернула голову, и я замерла.

— Спаси меня, — сказала она прерывающимся, печальным, лишенным жизни голосом. — Спаси меня, мама... вспомни…