Проклятая благодать (ЛП)

Ковбой наклонил голову в сторону комнаты Вика. Дверь была закрыта. Я прошел мимо Ковбоя и услышал его шаги позади себя. Открыл дверь и увидел своего брата, сидящего на кровати. Его огромные руки были напряжены под обтягивающей футболкой. Волосы собраны в пучок на макушке. И хоть раз в своей долбаной жизни он не смеялся. Он посмотрел мне прямо в глаза.

— В жизни я натворил немало дерьма: мог убить без угрызений совести, трахнуть любую сучку самыми разными способами, но то, что происходит здесь, заставляет меня хотеть отрезать несколько членов и съесть их на завтрак.

— Держи себя в руках, — я посмотрел на Ковбоя. — Вы оба. Поспите немного. Завтра мы попадем в этот гребаный бар. Нужно осмотреть это место еще раз. Я попытаюсь добраться до лачуги парикмахера. И мне нужно подойти как можно ближе к лачуге стоматолога.

— Ты видел ее? — спросил Вик, его голос был жестче, чем обычно.

— Видел, как Мейстер нес в лачугу стоматолога рыжеволосую, весом намного меньше той сучки, которую я привязал к дереву. Но чертовски уверен, что это была она.

Я провел рукой по лицу.

— Завтра снова сходим в амбар. То же самое дерьмо, другой день. Как только я увижу ее, удостоверюсь, что она здесь, и получу полное представление о расположении и графике смен охранников, я соберу все свое дерьмо и разработаю план, как ее вытащить.

Вик и Ковбой кивнули. Я пошел обратно к себе, но остановился возле комнаты Флейма. Тихо открыл дверь и заглянул внутрь. Моя чертова грудь сжалась, когда я увидел его, без футболки, сидящим на холодном, твердом полу. Его голова была откинута, и кровь струйками стекала вокруг него из свежих порезов на руке.

Черный бездушный взгляд встретился с моим. Я вошел в комнату и закрыл дверь. Прежде чем успел заговорить, Флейм прорычал:

— Мне здесь ни хрена не нравится, — он покачал головой, и его губы скривились, обнажив зубы. — Они должны умереть. Они все должны умереть.

Флейм шипел, разрезая свое предплечье.

— Я должен убить их.

Это был прежний Флейм, тот, которого я знал лучше, чем более спокойного брата, каким он был в последнее время.

— И у тебя будет шанс, — пообещал я. — Тебе просто нужно дать мне время.

Флейм посмотрел на меня, читая мое выражение лица. Когда он понял, что слишком долго смотрит в глаза, опустил взгляд и сказал:

— Просто дай мне гребаное убийство, — его лицо напряглось. — Я… Я ничем не могу помочь с тем, что сделаю, если ты это не устроишь.

Вернувшись в свою комнату, я опустился на кровать и прислонил голову к изголовью. Закрыл глаза. Затем, как это происходило каждую ночь, на меня обрушился чертов шторм воспоминаний; чувство вины и стыда пронеслось по всем моим жилам. Видения крови захлестнули разум и выбили дыхание из легких…

— Мы должны идти.

Боунс вырвался через отверстие моей палатки. Я был на ногах в считанные секунды. Схватил свое оружие и каску, и побежал наружу к грузовику. Здесь был настоящий хаос.

— Что происходит? — спросил я, когда мы выехали из ворот.

Боунс напрягся.

— Засада.

— Где? — спросил я.

— На севере, Ксав.

— Девин, — сказал я и уставился в окно.

Песок простирался на многие мили. Песок и чертовы заброшенные здания.

Рука Боунса опустилась на мое плечо.

— Мы доберемся туда. Он будет в порядке. Он чертовски хороший солдат, Ксав.

Но слова Боунса ни хрена не значили.

Звуки выстрелов привели нас к засаде.

— Вперед, вперед, вперед! — кричал наш сержант, когда мы бежали от грузовика. — Ксав, Боунс, обеспечьте мне несколько гребаных глаз сверху. Нужно посмотреть, с чем мы имеем дело.

Я заставил свои ноги следовать за Боунсом, и мы бросились за разрушающиеся здания, ища место, где можно было бы немного подняться.

— Здесь! — сказал Боунс, и мы поднялись по каменной лестнице, которая вела на крышу.

Бомбы взрывались вокруг нас, песок и осколки летели мне в лицо под горячим ветром.

Девин. Где ты, бл*дь?