Проклятая

Я махнула духам и случайно зацепилась взглядом за его губы. Сейчас сжатые в тонкую линию, они тогда… ночью… были такими… сладкими… заставляли меня…

Перед Александром упала та самая синяя книжица с молитвами.

О Господи, что же я творю!

Подняв книгу, Александр равнодушно пролистал её и протянул мне.

— Не нужно. Я прекрасно знаю молитвы наизусть.

Ну ещё бы!

— Александр, — еле слышно выдохнула я. — Зачем ты меня предал? Я же хочу просто жить. Если бы меня оставили в покое…

— Будет как сейчас, — грустно улыбнувшись, подхватил он. — Ты убийца, Алисия. Прими это.

А ведь он прав.

— У меня есть такое же право жить, как и у других, — прошептала я.

— Никто его и не оспаривает, — покачал головой Александр.

Я до крови прикусила губу и выпалила:

— В темнице? В этом аду?!

— Алисия, — глядя на меня (наконец-то!) вздохнул Александр. — Ад — это место, где нет любви. Чем твоя жизнь сейчас отличается от ада? И ты сама хочешь, чтобы она длилась вечно?

Я закрыла лицо руками и всхлипнула.

— Я просто хочу жить…

Александр покосился на меч.

— Вот так?

— Так, как я сама выберу! — выкрикнула я.

— Ты как ребёнок, Алисия, — снова взглянув на меня, сказал Александр. — Но даже ребёнок знает, когда остановиться.

Я отняла руки от лица.

— И что же мне теперь делать?

— Спроси об этом себя, — пожал плечами Александр. — Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься. А ведь могла бы создавать. Ты могла бы творить чудеса, Алисия.

— На благо Святому Престолу? — рыкнула я. — Ну уж нет!

— Твоя магия всегда будет на благо кому-то, — вздохнул он.

— На благо мне! — выдохнула я. — Мне и только мне. Я делаю, что хочу. И никто, никто мне не помешает. Ни Святой Престол, ни ваши глупые армии… ни ты.

— Я? — усмехнулся Александр. — Кто я такой, чтобы мешать тебе?

Будто ты не знаешь!

— Лицемер, — протянула я. И взгляд уцепился за синюю книжицу на столике в углу. — Лгун. Предатель. Отрицай, сколько хочешь. Я могу легко доказать, что это так. Ну?! Ты говорил, что знаешь молитвы? Приступай. Это же правда, что Бог защитит того, кто безгрешен?

— Нет безгрешных, — выдохнул Александр.

Я отмахнулась.

— Неважно! Хороший повод оправдать отсутствие помощи свыше. Откровения, крест — символы чистоты, да? А молитвой можно победить любую чёрную магию, так? Истинно верующему?

Александр медленно кивнул.

— Проверим? — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Сейчас я попытаюсь тебя убить. А ты станешь молиться. И если твой Бог и твоя вера тебя спасут… чего, конечно, не случится… Я прикажу тебя освободить. А если нет, что вероятней… нет, милый, ты не умрёшь. Я заставлю тебя служить мне. Хочешь, расскажу, как? — О, я могла рассказать. Долго и с подробностями. Про потерю памяти. Про абсолютную покорность. Про…

— Ты спятила, — выдохнул Александр, во все глаза смотря на меня. — Господи, спаси её.

— Ты уже начал? — прошипела я. — Отлично.

И закрыла глаза. Я не хотела видеть. Я не хотела… не хотела…

Часть меня кричала в ужасе, зато другая… другая предвкушала, как подчинит себе этого почему-то понравившегося мне святошу. Сломает его. Заставит принадлежать… мне.

Я чувствовала, как по щекам текут слёзы, но знакомая лёгкость подхватила, как и раньше. И вместо криков боли я услышала чистое и напевное:

— Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae…

Ах так, да? Сколько же ты ещё будешь притворяться?!

Я стиснула кулаки и попыталась вызвать знакомую ярость.

Ты для меня ничего не значишь… Ты лишь один из многих.

— …Credo in Spiritum Sanctum…

Ты такой же, как остальные, кто обманывал меня, кто делал мне больно. И ты сделал. Очень больно. Я ведь поверила тебе. Я ведь…

Всхлипнув, я усилила натиск.

Я хочу, чтобы ты страдал. Чтобы ты понял, каково это — жить изо дня в день в ненависти, в холоде, одиночестве. Чтобы ты понял меня, наконец, святоша!

— …Sanctorum communionem….

Давай! Почувствуй то, что чувствую я!

Голос наконец-то пропал, задохнулся, захлебнулся… исчез.

Заходила ходуном мебель. Задрожал пол. По комнате пронёсся странный гул, и я открыла глаза, ожидая увидеть истерзанного упрямца на полу в луже крови.

А увидела сияние — яркое, белое… нет, радужное, чистое, безудержное. И где-то в его центре стоял на коленях Александр, всё ещё шевеля губами. Живой. Невредимый.

Не может быть…

Я закричала, падая на пол, закрываясь руками от слепящего света. Больно! Мне больно!

Казалось, даже одежда на мне вспыхнула и теперь обугливается кожа. Вся. Везде. И это я вместо Александра корчилась на полу, царапая каменные плиты, хрипя и не в силах сделать хоть что-нибудь.

— Credo in Deum, Patrem omnipotentem…! — громом раздалось в ушах.

— Пре…кра…ти-и-и-и! — прохрипела я.

И наконец-то потеряла сознание. Но даже здесь меня преследовал яркий радужный свет.

И негде было спрятаться.

Когда я очнулась, вокруг крутились целители, во рту чувствовался какой-то горький привкус, а в воздухе вовсю витал тяжёлый запах. По началу почудилось — ладан. Я вскрикнула, вообразив, что святоши до меня добрались. Вскинулась.

— Алисия! — раздался голос брата. — Слава богу, ты очнулась!