Проклятая

Свидетельством этому был так же нездоровый интерес государства и их попытка замять дело и не допустить огласки. К чему бы? Зачем? Человек в черном костюме, назвавшийся хорошим другом (в этом месте он назвал громкое имя), предупредил, что спрашивать будут, как со взрослого. Нужно непременно дать диагноз "Болен". И другие варианты не могут даже обсуждаться.

Конечно, можно подумать, что Романов супершпион, за которое ручается правительство. Вот только собственное расследование привело Семена Александровича еще к нескольким трупам.

Во-первых, сама мать. Она была найдена во дворе. Почему? Зачем сестре Романова вытаскивать ее из гроба. Какой-то великий фарс, понятный лишь людям, его устроившим? Но если это так, то зачем пытаться замять? Театру нужны зрители. Можно предположить, что устроившие шоу, не предполагали вмешательства крупных чинов, если бы не то, что произошло в дальнейшем. А это уже не было похоже ни на какой фарс. И так, старуха во дворе. Не может быть сомнений, что она была мертва. Есть свидетельство о смерти. Показания участкового (мертвого участкового) и десятка людей из оперативной группы. Фотографии с места преступления, к которым у Корнева был доступ. И рассказы очевидцев о том, как выглядел труп после той ночи. Анна Романова превратила шею старухи в кровавый фонтан, выстрелив из обоих стволов в голову. Отсюда вопрос: зачем?

Во-вторых, участковый. На оставшиеся после пожара угли пришли посмотреть полдеревни. Они нашли обгоревший труп участкового. Один из жителей шепотом рассказал Корневу, что когда они вытаскивали его из под обломков, он дергался, словно лещ на сковороде. Семен Александрович попросил одного своего знакомого следователя поинтересоваться об этом по своим каналам. Через несколько дней этот следователь попросил больше не обращаться к нему с подобными просьбами.

В-третьих, священник. А именно его таинственное исчезновение. Романов просил поговорить со священником, чтобы то, якобы, подтвердил его слова. Вот только священник не появлялся ни дома, ни в церкви ни разу, после той ночи о которой рассказал Романов. Корнев интересовался у его семьи, но ему ничего конкретного не сказали.

Ну и конечно же, письмо. Чертово письмо, которое следует показать Сергею Романову.

В дверь постучали. Корнев отозвался. В дверном проеме появилось милое личико Кати:

- Семен Александрович, Романов уже в комнате. Ожидает вас.

- Спасибо, Катюша. Ты не приготовишь нам с ним твой замечательный кофе?

На мгновение ее брови поднялись вверх от изумления, но через секунду она улыбнулась и сказала:

- Конечно.

Дверь закрылась. Семен Александрович встал и размял шею, которая в последнее время все чаще беспокоила его. Взял со стола злосчастное письмо и вышел из кабинета.

Коридор встретил его запахом лекарств и спирта. Тишина приятно давила на уши. Воздух был наполнен последний августовской теплотой уходящего лета. Он прошел полсотни метров и открыл нужную дверь универсальным ключом.

Сергей сидел на жестком деревянном стуле спиной к Семену Александровичу. Он повернулся на звук и улыбнулся доктору. За время их последних бесед они успели, если не подружиться, то хотя бы пропитаться теплотой друг к другу. Семен Александрович ответил натянутой улыбкой и сунул конверт в задний карман брюк.

- Привет, Сергей.

-Здравствуйте, - Семен Александрович отметил его уставший голос и темные круги под глазами.

- Как спалось? - Корнев обошел стол и сел на крутящееся кресло напротив Сергея.

- Вы ведь и так знаете. Камера ведь работала?

- Работала.

- А потом меня накачали какой-то дрянью.

- Снотворное. Мы не могли тебя успокоить. А откуда ты знал, что камера включена?

- Мы разговариваем обычно раз в три дня. Иногда в четыре. А тут два дня подряд. Должна быть какая-то причина.

- Ну причины могут быть разные. Скоро мне предстоит поставить диагноз. Дело ведь нешуточное.

- И каков он? Ваш диагноз?

- Я еще пока не решил. Может, ты расскажешь, что вчера произошло? Почему ты взбесился?

- А какой в этом смысл? Вы ведь все равно не воспримете меня всерьез.

- Ну зачем же ты так? Я всегда воспринимал тебя всерьез.

- Только на свой лад. Вы ведь считаете меня сумасшедшим.

Семен Александрович начал сверлить Романова глазами. При их первой встрече он вел себя также: пытался поставить барьер. Похоже, что все попытки приблизиться вдруг оказались бесполезными и пациент снова отдалился. Корнев решил, что не станет показывать письмо Романову. Не сегодня. Сегодня им есть о чем поговорить и без этого.

- Помнишь, при нашей первой встрече ты молчал и ничего не говорил?

- Ну и?