Проклят и прощен

— И это мне известно.

— Жизнь холостяка очень печальна! С каждым годом все более и более я чувствую свое одиночество, бесконечно мечтаю о подруге жизни.

— Господин Фрейзинг, — испуганно перебила его Анна, только теперь поняв значение роз.

Однако адвокат не дал себя перебить и заговорил с такой поспешностью, как будто читал доклад в суде. Он указал на их многолетнее знакомство, на свою обширную практику и значительное состояние, намекнул на свое бескорыстие, с чем приходилось согласиться, так как ему были хорошо известны средства вдовы, и наконец попросил руки молодой женщины.

На лице Анны изобразилось мучительное смущение, она отложила в сторону цветы и сказала с легким упреком:

— Вам следовало избавить нас обоих от этих тяжелых объяснений. Я и не воображала, что мое дружеское обращение пробуждает в вас подобные чувства, в противном случае я не допустила бы этого.

— Вы отказываете мне? — с горьким разочарованием воскликнул Фрейзинг.

— Я питаю к вам глубочайшее уважение, верную дружбу и навсегда сохраню к вам благодарность за советы и поддержку.

— Да, но с этим мне делать нечего, — сказал он с грустью. — Это мне предлагали все дамы, которым я делал предложение.

— Так вы уже не в первый раз делаете предложение?

— В четвертый раз, и всегда вместо согласия получал уважение и дружбу.

Это необыкновенное признание прозвучало так грустно, что Анна едва подавила невольную улыбку.

— Это непонятно! — сказала она, чтобы утешить «жениха». — Такой человек, как вы, с положением и заслугами... Мною руководят совершенно другие соображения.

— Вот в том-то и заключается мое несчастье, что я всегда наталкиваюсь на такие «другие соображения», — вздохнул Фрейзинг. — Первая дама, к которой я обратился, объяснила мне, что может любить только художника, юрист же пользуется только ее глубочайшим уважением; вскоре после того она обручилась с молодым художником. Вторая дама поведала мне свое намерение поступить в монастырь и предложила мне свою дружбу. Третья призналась, что уже любит другого, и воспользовалась при этом моей помощью, так как ее родители были против ее выбора; за эту помощь она заверила меня в вечной благодарности. А теперь и вы отказываете мне!

— Неужели я должна за это лишиться верного, испытанного друга? — спросила молодая женщина, протягивая ему руку.

— Нет, этого не будет, — сказал Фрейзинг, борясь с волнением и беря протянутую руку.

И в четвертый раз состоялся несносный обмен уважением и дружбой. Однако, несмотря на все, этот обмен был, видимо, приятен Фрейзингу. После этого он сразу успокоился, а когда Анна накинула шаль и пошла провожать отвергнутого жениха до калитки, у которой остановился экипаж, то, казалось, старые дружеские отношения опять вполне восстановились между ними.

В продолжение их разговора Лили стоило большого труда не выдать себя в соседней комнате; несколько раз у нее появлялось очень сильное искушение громко рассмеяться, но когда экипаж уехал и в комнату вошла Гофер, молодая девушка подбежала к ней, весело крича:

— Пятница дала себя знать! Дядя советник получил отказ, и подумайте только: это уже четвертый!

— Вы подслушивали? — с упреком спросила Гофер.

— Разумеется, — подтвердила Лили, не находившая в своем поступке ничего дурного, и начала изображать подслушанную сцену в смешном виде.

Но это не произвело желанного впечатления. Фрейлейн Гофер наморщила лоб и запретила девушке насмехаться над человеком, заслуживающим полного уважения.

— Но ведь вы его терпеть не можете, — сказала Лили, удивленная таким участием. — Ведь он ваш противник и спорит с вами при всяком удобном случае.

На мгновение фрейлейн смутилась, но сразу же оправилась и сказала назидательно:

— Да, это верно, но не следует желать зла даже своим врагам.

Анна не возвратилась домой, а пошла пройтись по саду; Лили увидела это и побежала за ней. Она тоже накинула легкую накидку и уже дошла до оранжереи, как вдруг заметила, что к дому подъехал второй экипаж, и с удивлением увидела, что из него выходит молодой барон Верденфельс. Молодая девушка знала или, вернее, догадывалась, что этот визит относится исключительно к ее сестре, — глаза Пауля были слишком красноречивы тогда, в доме пастора. Но она думала, что у него найдется приветствие и для его маленькой новой знакомой; и потому невольно приостановилась в ожидании. Однако Пауль не заметил ее, хотя и проходил на близком расстоянии. Выходя из экипажа, он сейчас же заметил стройную фигуру на другом конце сада, и его взор был прикован исключительно к ней одной, все прочее для него не существовало. Пауль не вошел в дом, а отыскал молодую женщину в саду, при этом его лицо сияло, как будто уединение, в котором он застал Анну, было давно желанным счастьем.