Происхождение

– Не печалься, – успокоила Эмма, – я передала целый список в магазин Дауна, нарочный всегда привозит нам заказы из Лондона. Может, даже и для тебя что-нибудь найдется.

За праздничным столом, который украшала крупная индейка и пудинг, Чарлз поведал о своих трудах.

– От журнальной публикации, видно, придется отказаться. Слишком уж я расписался.

– Значит, издашь отдельной книгой?

– Мысль неплохая. Но нужно известное издательство, чтобы тираж быстро разошелся.

– Гукер обещал помочь: можно договориться с Королевским обществом или с Геологическим о субсидии на книгу. Или обратись к правительству.

– Это отпадает. Ни одному Обществу, ни правительству не нужны лишние хлопоты ради моего удовольствия.

В середине января 1859 года Чарлз с удивлением узнал, что Геологическое общество наградило его медалью Уолла-стона, присуждаемой за выдающиеся исследования структуры земной коры. Среди его предшественников были и Луи Агассис, и Ричард Оуэн, и Адам Седжвик. Хвалебный отзыв взялся написать Лайель, весьма благородно с его стороны, ведь сам он не удостоен этой награды!

Итак, Чарлз – обладатель второй и третьей по престижности наград в британской науке.

На душе, однако, было неспокойно: как-то Алфред Уоллес отнесется к тому, что и он сам, и Дарвин выступили с докладами одновременно. Но вот из Тернэта пришло два письма – ему и Гукеру. Чарлз торопливо распечатал конверт. Уоллес, оказывается, несказанно обрадовался за них обоих! Впрочем, самое важное он написал Гукеру: "Позвольте первым делом выразить искреннюю признательность Вам и сэру Чарлзу Лайелю за Вашу любезную помощь. Полагаю, что мне воздано сверх моих заслуг, ибо в подобных случаях по сложившейся традиции лавры по праву достаются первопроходцу, будь то новое явление или теория, а не тем, кто идет по его стопам, пусть и самостоятельно, и неважно, придут ли они к таким же результатам спустя годы или считанные часы…"

Чарлз заметил:

– Великодушнейший, должно быть, человек!

В начале нового года, 29 января, Дарвины отмечали двадцатилетие супружеской жизни. Эмма готовилась заранее, ей хотелось собрать всю семью. К счастью, 29-е приходилось на субботу, и на выходной смогли приехать все. Из Хартфилда – ее сестра Элизабет и семейство Лэнгто-нов, из Маунта сестры Чарлза, по пути к ним присоединился Эразм. Приехали Генсло и Фэнни Веджвуд со старшими детьми, а также братья Веджвуды.

Увидев грандиозный размах жены – она даже пригласила кукольный театр для детворы и поместила в учебной комнате горы продуктов и несметное количество бутылок, все прибывавшие и прибывавшие в Даун-Хаус, Чарлз воскликнул:

– Да, это всем праздникам праздник! Раз уж и мое пятидесятилетие не за горами, двенадцатого февраля, почему не отметить две даты вместе?

– Прекрасно. А я испеку два пирога. Один для нашего юбилея в субботу, другой – на твой день рождения, в воскресенье.

За праздничным столом Чарлз сказал:

– Вот и мы стали старшим поколением. Растут наши дети, как некогда и сами мы в Маунте и Мэр-Холле. Сегодня мы на месте дяди Джоза, тети Бесси, моего отца, а не успеешь оглянуться, нас сменят теперешние молодые. И душа радуется, когда думаешь об этой вечной смене.

Чарлз все подгонял и подгонял себя. Хватит ли жизни, чтобы закончить работу? В этом самом кабинете три года назад он поддался уговорам друзей… Гукеру он сказал:

– С какой радостью поставлю я точку в своем обзоре, тогда и отдохну.

Здоровье ухудшилось, мучила тошнота, кружилась голова – все это очень огорчало. Порой он боялся, что не успеет закончить книгу, хотя осталось совсем немного. Но работу пришлось прервать – он вновь поехал в Мур-Парк.

Там он отдыхал за биллиардом, принимал пепсин, помогавший выделению желудочного сока. Первую неделю он чувствовал себя лучше, но потом увлечение биллиардом и целительный пепсин перестали оказывать свое действие. Он даже забыл про свой день рождения и вспомнил лишь вечером, уже в постели, после того, как провел два часа за чтением "Испытаний Ричарда Февереля". Положив на одеяло раскрытую книгу, Чарлз задумался: "А что же я успел сделать за свои пятьдесят лет?"

В подарок ко дню рождения он решил купить себе биллиардный стол, его можно поставить рядом с кабинетом, в бывшей столовой. Стол, крытый зеленым сукном, он подыскал в магазине Гопкинса и Стефенса в Лондоне. Дерево прочное, полированное до блеска. Но, увидев цену, испугался – пятьдесят три фунта восемнадцать шиллингов.

– Придется кое-что из вещей продать, иначе не собрать нам таких денег.

– Нужно ли, Чарлз? Доход наш за прошлый год почти пять тысяч, на тысячу двести больше, чем в позапрошлом. Одних ценных бумаг у нас тысяч на семьдесят.

– Биллиардный стол – роскошь, и ради него я ни гроша из наших денег не потрачу. Лучше продадим кое-что из твоего фарфора.

Такая скаредность очень задела Эмму. Почему она должна расставаться с уникальными вазами, медальонами, статуэтками, перешедшими к ней от деда? Но она быстро справилась с мятежными мыслями. Конечно, фамильный веджвудовский фарфор ей дорог, не сравнить с каким-то биллиардным столом, но еще дороже для нее мир и согласие в семье.