Происхождение

Из кабинета Чарлз вышел бледный и изможденный. Он достал из гардероба свой длинный черный плащ и черный складной цилиндр; с подставки для зонтов выбрал крепкую трость и зашагал через сады и поля к Песчаной тропе. На сей раз ему было не до камешков, и он не считал, сколько сделал кругов, вернулся домой, лишь когда почувствовал физическую усталость. Труд всей его жизни шел ко дну, словно потерпевший кораблекрушение "Те-тис".

Эмма сразу увидела, что с мужем неладно.

– Что случилось, Чарлз?

Они уселись на уединенную, залитую солнцем скамью, и Чарлз рассказал Эмме о статье Уоллеса.

– Подумать, даже его термины совпадают с названиями моих глав! воскликнул он.

– Но как такое возможно? Ты не сообщал ему подробности своей работы? Или это, сами того не желая, сделали Лайель или Гукер?

– Но будь это плагиат, разве стал бы он посылать это на отзыв мне?

– Что ты намерен делать?

– Пошлю статью Лайелю, как просит Уоллес. Посылая Лайелю статью, он приложил записку: "Вы оказались правы, и еще как – меня опередили. Вы предупредили меня об этом, когда я здесь, в Даун-Хаусе, изложил вкратце мои взгляды на естественный отбор, его

связь с борьбой за существование… Пожалуйста, эту рукопись верните; Уоллес не пишет, что просит ее опубликовать, но я, конечно, тотчас напишу ему и предложу переслать ее в какой-нибудь журнал. И вся новизна моей работы, если таковая имеется, вмиг пропадет…

Полагаю, вы одобрите статью Уоллеса, и я смогу сообщить ему ваше мнение".

Чарлз был расстроен и раздражен, он не мог работать, сидеть на месте, как следует есть и спать. В тот день его рвало сильнее обычного.

В следующее воскресенье перед полуднем к Даун-Хаусу подкатил экипаж, и из него вышли Чарлз Лайель и Джозеф Гукер. Лайель уговорил Гукера сопровождать его, так как их общий любимый друг переживает глубокий душевный кризис. Нам, говорил он, надлежит сообща найти решение, приемлемое и для Чарлза Дарвина, и для Алфреда Уоллеса. Чарлз был настолько поражен их неожиданным появлением, что образы двух друзей, стоявших в дверях, навсегда запечатлелись в его памяти, словно это был дагерротип на его каминной полке. Гукер, которому уже стукнуло сорок, изрядно полысел. Оставшиеся волосы были еще темными, но длинные бакенбарды, роскошно стекавшие под подбородок, были белыми. На щеках, от носа к углам рта, пролегли две глубокие морщины. Очки без оправы казались еще меньше под его огромными кустистыми мохнатыми бровями.

Лайелю уже перевалило за шестьдесят, он совершенно по-еедел, широкие белые бакенбарды почти достигали подбородка. Под глазами резко обозначились темные круги, выдававшие несвойственное ему напряжение, ибо обычно он спокойно сносил житейские бури.

– Не спрашиваю, чем обязан такой чести, – сказал Чарлз. – Надеюсь, с десятой попытки и сам догадаюсь.

– Нужно быть идиотом, чтобы не догадаться, – проворчал Лайель. Впрочем, все гении в какой-то степени идиоты.

– Мы приехали не для теоретических дискуссий! – воскликнул Гукер с необычной хрипотцой в голосе. – Я прочитал работу Уоллеса. В поезде по пути из Лондона мы с Лайелем разработали спасительный план действий.

Чарлз едва не лишился дара речи.

– Очень тронут, что вы хотите вызволить меня из этой дурацкой истории. Я распоряжусь, чтобы в кабинет подали кофе.

Вдоль всех стен – стеллажи с книгами, множество картотечных шкафчиков, микроскоп на полке, столы заставлены бутылками, коробочками и банками, здесь же увеличительное стекло и стопы бумаги – уютно и безопасно, как во чреве матери.

Чарлз набрал побольше воздуха.

– В пятнадцатистраничной статье Уоллеса есть все, о чем я более подробно – на двухсот тридцати страницах – написал в 1844 году, и вы, Гукер, это давным-давно читали. Около года назад я послал краткое резюме моих наблюдений Асе Грею, таким образом, у меня есть точные доказательства, что я ничего не позаимствовал у Уоллеса, Я бы рад сейчас напечатать небольшую статью, страниц на десять, с общим изложением моих взглядов, но имею ли я теперь на это право? Ведь Уоллес может сказать: "Вы не собирались излагать свои взгляды, пока не получили представление о моей теории. Так справедливо ли воспользоваться тем, что я по собственной воле сообщил вам мои идеи, и таким образом помешать мне опередить вас?" Получится, что я воспользовался подвернувшейся под руку статьей Уоллеса, работающего в этой же области, и опубликовал свой материал. Да я скорее сожгу всю свою книгу, чем допущу, чтобы Уоллес или еще кто-нибудь подумали, будто я занимаюсь подтасовкой! А разве вы не считаете, что, прислав свою статью, он связал мне руки?

– Разумеется, нет, – быстро ответил Гукер. – Вы старше и первым начали работать в этой области, на двадцать лет раньше Уоллеса.

Чарлз благодарно кивнул, но продолжал стоять на своем.

– Уоллес ни словом не обмолвился о публикации, но ведь будет несправедливо, если мне придется уступить первенство в моей многолетней работе… впрочем, чувства чувствами, но сути дела они изменить, пожалуй, не могут.

Однако его слова не впечатлили Лайеля и Гукера.

– Ваши материалы 1844 года у вас далеко? – спросил Гукер.