Происхождение партократии

В этих условиях происходит новое заседание ЦК от 19 января, посвященное тому же вопросу о заключении мира. На нем присутствуют 13 членов ЦК, в том числе Ленин, Зиновьев, Сталин и Бухарин. Троцкий отсутствует, так как возглавляет советскую мирную делегацию в Брест-Литовске. На этом заседании представитель Московской парторганизации Ломов (Оппоков) недвусмысленно обвиняет руководителей ЦК, что для них «сепаратный мир с немцами предрешен», а партия совершенно не опрошена. Он предлагает, чтобы ЦК выслушал партию, которая «так долго молчала». Для этого, говорит он, необходим созыв партийной конференции (там же, стр. 175).

Ленин возразил против созыва конференции партии, так как ее решения, по Уставу, не обязательны для ЦК. Он предложил продолжать линию на затягивание переговоров, чтобы выиграть время, приближаясь в этом вопросе к точке зрения Троцкого. Точку зрения отсутствующего Троцкого защищал не кто иной, как Сталин. Сталин заявил: «Вся сила нашей партии заключалась в том, что мы занимали вполне ясную и определенную позицию по всем вопросам. Этой ясности и определенности нет по вопросу о мире, так как существуют различные течения. Надо этому положить конец. Выход из тяжелого положения дала нам средняя точка — позиция Троцкого» (там же, стр. 178).

Надо сказать, что так думал не только Сталин, но так думал сначала и Ленин. Еще 3 (16) января в разговоре по прямому проводу с Троцким, находившимся во главе советской мирной делегации в Брест-Литовске, Ленин в отношении формулы Троцкого «ни войны, ни мира» заявил: «Ваш план мне представляется дискутабельным. Нельзя ли только отложить несколько его окончательное проведение, приняв последнее решение после специального заседания ЦИК здесь?» (Ленин, ПСС, т. 35, стр. 225).

Троцкий дает к этому следующее разъяснение: «Борьба в партии разгоралась со дня на день. Вопреки позднейшей легенде она шла не между мною и Лениным, а между Лениным и подавляющим большинством руководящих организаций партии. В основных вопросах этой борьбы: можем ли мы ныне вести революционную войну? и допустимо ли вообще для революционной власти заключать соглашения с империалистами? — я был полностью и целиком на стороне Ленина, отвечая вместе с ним на первый вопрос отрицательно, на второй — положительно. Первое более широкое обсуждение разногласий происходило 21 января (по старому стилю 8 января) на собрании активных работников партии. Выявились три точки зрения. Ленин стоял за то, чтобы попытаться еще затянуть переговоры, но в случае ультиматума немедленно капитулировать. Я считал необходимым довести переговоры до разрыва, даже с опасностью нового наступления Германии, чтобы капитулировать — пришлось — если вообще придется — уже перед очевидным применением силы. Бухарин требовал войны для расширения арены революции… 32 голоса получили сторонники войны, Ленин — 15 голосов, я — 16 голосов… Во всех руководящих учреждениях партии и государства Ленин был в меньшинстве… На решающем заседании ЦК 22 января прошло мое предложение: затягивать переговоры» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, Берлин, 1930, стр. 110–111).

Вот эта тактика «затягивания» переговоров вполне устраивала и Ленина, но в случае ультиматума немцев Ленин был готов капитулировать, а Троцкий колебался. Тем не менее, Свердлов в полном согласии с Лениным внес 14 февраля от имени большевистской фракции ВЦИКа резолюцию, в которой сказано, что, заслушав доклад Троцкого, «ВЦИК вполне одобряет образ действий своих представителей в Бресте» (там же, стр. 114).

Впоследствии на седьмом экстренном съезде партии по заключению сепаратного мира Ленин так уточнил свои разногласия с Троцким: «В его (Троцкого. — А. А) деятельности нужно различать две стороны: когда он начал переговоры в Бресте, великолепно использовал их для агитации, мы все были согласны с т. Троцким… Тактика Троцкого, поскольку она шла на затягивание, была верна: неверной она стала, когда было объявлено состояние войны прекращенным и мир не был подписан» (Ленин, ПСС, т. 36, стр. 30).

Вернемся к хронологии событий.