Происхождение и развитие сознания

Оплодотворяющие животные, оплодотворяющие боги, боги-животные, животные-боги — везде загадка, оплодотворения сопровождает тайну созидательного "вдохновения". Человечество спрашивает о происхождении жизни, и сразу же жизнь и душа сливаются вместе и выступают как живая психе, сила, дух, движение, дыхание и дающая жизнь мана. Единый, Тот, Кто Стоит в Начале, обладает созидающей силой, содержащейся в уроборическом единстве Прародителей Мира, из которой все выдувается, зачинается, порождается, двигается, дышит и говорит. "Ведь тот, кто дует - один... Ведь все это возрастало в нем..." — говорит Упанишада^[34].

Хотя Эго воспринимает — и должно воспринимать — уроборос как ужасную темную силу бессознательного, человечество никоим образом не связывает эту стадию своего досознательного бытия лишь с ощущениями дремоты и страха, даже если для сознательного Эго свет и сознание -- едины, так же, как тьма и бессознательное. Человек все равно догадывается о существовании другого, и поэтому мыслит, исходя из более глубоких, "выходящих за рамки мира" знаний. В мифологии источником подобной интуиции обычно считаются знания, полученные до рождения или после смерти.

В Бардо Тодол, Тибетской Книге Мертвых, умерший человек получает наставление, и это наставление завершается доктриной, что он должен осознавать свое единство с великим белым светом, сияющим вне жизни и смерти:

Твое собственное сознание, сияющее, свободное и неотделимое от "Великого Светила" не имеет ни рождения, ни смерти, оно и есть Неизменный Свет — Будда Амитабха^[35].

Это знание — постсознательное, оно — за рамками этого мира и не от этого мира, осознанное и испытанное в совершенстве после смерти, но оно также является и предсознательным, предшествующим миру и пренатальным. Это то, что имеет в виду еврейский мидраш, когда приписывает знание неродившемуся ребенку в лоне, говоря, что над его головой сияет свет, в котором он видит все свершения мира ^[36],

Вероятно, с этим предварительным знанием связано также и существование во времени, предшествующем началу. Творение, которое все еще существует в круге, участвует в знаниях неоформленных, оно растворяется в океане мудрости. Первозданный океан, который также является символом начала — так как змея-кольцо; уробороса является и океаном — источник не только сотворения, но также и мудрости. Поэтому герои ранних культур часто выходят из моря в образе полурыбы, подобно вавилонскому Оаннесу, и как откровение приносят человеку свою мудрость.

Так как изначальная мудрость предшествует миру, т. е. первична по отношению к Эго и возникновению сознания, мифы говорят, что она пренатальна. Но существование после смерти и пренатальное бытие в уроборосе — это одно и то же. Кольцо жизни и смерти — замкнутый цикл, это колесо перерождений, и умерший человек, получавший наставления в Бардо Тодол, непременно родится снова, если в загробной жизни ему не удастся постичь высшего знания. Поэтому для него наставление после смерти одновременно является и пренатальным.

Мифологическая теория изначального знания также объясняет ту гипотезу, что все знания являются "памятью". Задача человека в мире заключается в том, чтобы при помощи сознательного разума вспомнить знания, существовавшие до появления сознания. В этом смысле цадика называют "совершенным праведным человеком" хасидизма, мистического еврейского течения, датируемого концом XVIII века:

Цадик отыскал то, что было утеряно после рождения, и вернул человеку^[37].

Это та же концепция, что и философская доктрина Платона о пренатальном восприятии идей и памяти о них. Изначальные знания того, кто все еще свернут в совершенном состоянии, хорошо прослеживаются в психологии ребенка. В связи с этим во многих примитивных культурах детям оказывали особые знаки уважения. Для ребенка великие образы и архетипы коллективного бессознательного являются живой реальностью, они очень близки ему; действительно, многие его высказывания и реакции, вопросы и ответы, образы и фантазии выражают знание, которое все еще исходит из его пренатального бытия. Это — трансперсональный опыт, не приобретенный индивидуально, владение, пришедшее "свыше". Такие Знания по праву считаются наследственными, а ребенок — вновь родившимся предком.

Теория наследственности, доказывающая, что ребенок несет в себе биологическую наследственность предков и в значительной степени фактически сам "является" этой наследственностью, имеет так же и психологическое оправдание. Поэтому Юнг определяет трансперсональные — или архетипы и инстинкты коллективного бессознательного — как "хранилище наследственных знаний" ^[38].

Поэтому ребенок, жизнь которого как доличностного организма во многом определяется коллективным бессознательным, фактически является живым носителем этого наследственного опыта.