Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

По трагическому недоразумению Аркадий Гайдар считается детским писателем. На самом же деле его книги должны читать взрослые — он создатель жутчайших по сути произведений на темы: дети и война, дети и преступления, дети и убийства — написанных на основе жизненных, иногда — абсолютно конкретных материалов. Сам Гайдар, родившийся в 1904 году, был и героем, и жертвой эпохи: с тринадцати-четырнадцати лет он участвовал в Гражданской войне и, следовательно, стал убийцей; в шестнадцатилетнем возрасте его, командира карательного полка, изгнали с должности за необоснованные расстрелы; дальнейшую его военную карьеру пресек психиатрический диагноз.

Такая судьба — еще и повод повыть на луну на тему о влиянии наследственных психиатрических недомоганий на политические сюжеты; заодно можно посожалеть и о том, что никто не ставил диагнозов предкам Гитлера. В целом же личная судьба Гайдара сложилась существенно благополучнее многих биографий его ровесников и еще более младших детей.

При всей трагической жертвенности людей, пытавшимся помочь этим миллионам несчастных, в очень многих случаях их усилия не привели ни к каким позитивным результатам — и значительнейшая доля беспризорников стала неотъемлемой частью преступного мира, невероятно разросшегося количественно в ту славную эпоху «строительства социализма» в Советском Союзе, а на самом деле — жутчайшего времени нищеты и бесправия многомиллионных масс. Коллективизация и новый массовый голод 1932–1933 годов дали новое юное пополнение этой гигантской преступной армии.

Перевоспитывать большинство из таких детей было просто бесполезно — они уже не годились для законопослушной гражданской жизни. И власти принялись их просто тотально уничтожать — не всех поголовно, но очень многих, руководствуясь простыми принципами выделения самых неисправимых или неизлечимых.

Достоверных сведений об этих экзекуциях так и не опубликовано, но в свое время об этом ходила масса слухов — и проникала за границу. Вот, например, как об этом рассказывал один из корифеев советской разведки Александр Орлов (Лев Фельдбин), бежавший позднее на Запад. Разумеется, рассказы о расстрелах беспризорников запомнились ему лучше тех преступлений, которые он совершал самолично — именно потому, что на время расстрела этих детей у него имелось железное алиби: он находился за границей. Временно вернувшись оттуда осенью 1935 года, Орлов «узнал, что еще в 1932 году, когда сотни тысяч беспризорных детей, гонимых голодом, забили железнодорожные станции и крупные города, Сталин негласно издал приках: те из них, кто был схвачен при разграблении продовольственных складов или краже из железнодорожных вагонов, а также те, кто подхватил венерическое заболевание, подлежали расстрелу. Экзекуция должна была производиться в тайне. В результате этих массовых расстрелов и других «административных мероприятий» к лету 1934 года проблема беспризорных детей была разрешена в чисто сталинском духе».[433] Сведения об этом, со ссылкой на того же Орлова, повторялись и другими авторами.[434]

Скудость фактов и цифр не должна порождать сомнений в значимости этого явления: просто принимались серьезнейшие меры для сокрытия таких по существу беззаконных массовых акций — их исполнители подлежали затем также уничтожению.

В особо вопиющих ситуациях массовых расстрелов в лагерях в 1938 году подобное сохранилось в памяти многих зэков, уцелевших потому, что эта волна расстрелов, внезапно начавшись по какой-то тайной инициативе сверху, так же внезапно оборвалась.

Новый начальник Дальстроя «Гаранин /…/ открыл на Колыме кампанию террора /…/. Только в концлагере Серпантинка Гаранин расстрелял в 1938 году около двадцати шести тысяч человек».[435]

Но в начале следующего года Гаранин был отозван с Колымы и расстрелян[436] — об этом автор этих строк и самолично слышал рассказы бывших зэков, уже по доброй воле навсегда оставшихся на Колыме, где, также по доброй воле, провел автор лето 1975 года.