Проигравшая сторона (СИ)

На этом его везению снова подошёл конец. Не успел Роше выйти за дверь, как в Рощу заявились нильфы. Тактика, применяемая ими в ходе предыдущих войн (жителей захваченной деревни вырезать, саму деревню — сжечь) возымела свои плоды: теперь напуганные крестьяне сдавали поселения без боя, а нильфы получали постой, ресурсы и рабочую силу, устанавливая на захваченных территориях свои порядки. Солдаты оцепили поселение, их командующий, сельский староста и приближённые к ним лица заняли корчму. Грахем — племянник знахаря, двенадцатилетний шепелявый пацан — периодически бегал туда послушать, о чём говорят. Роше судорожно соображал, что же ему делать дальше. Варианта вернуться в Дубовицы той же дорогой, у него не было — большак наверняка кишел нильфгаардскими патрулями. Сидеть и ждать, что там решат в корчме, не имело никакого смысла. К тому же, рано или поздно, кто-нибудь из «чёрных» заглянет и сюда, и ему очень повезёт, если он не вызовет ничьих подозрений и никто из командования не узнает его в лицо. Знахарь, который с первых минут оценил его военную выправку и, судя по всему, купился на историю о больной дочери лишь на словах, видя его беспокойство, объяснил, что он ни для кого неприятностей не хочет, но Роше стоит найти способ убраться отсюда как можно скорее. Он бросил взгляд в темноту, простирающуюся за окном. Хата знахаря стояла на отшибе, дальше начинались поля, за ними темнел лес. Пока не рассвело, у него есть неплохие шансы забрать свою кобылу, незамеченным проскакать через поле и скрыться среди деревьев. Лес едва ли кем-то патрулируется, и через него можно добраться до Дубовиц, к тому же, есть вероятность, что это позволит серьезно сократить путь и быть на месте раньше, чем если бы он ехал по большаку.

Роше озвучил эту мысль знахарю, и, не успел тот рта раскрыть, как Грахем вдруг вскочил и разразился торопливой тирадой, суть которой сводилась к тому, что в лесу Роше делать нечего, потому что лес этот — гиблое проклятое место, где люди сходят с ума или исчезают с концами. Знахарь кинул в его сторону строгий взгляд и посоветовал меньше верить россказням деревенских пьяниц, которые сходят с ума и исчезают в лесу разве что под влиянием местного самогона, но никак уж не злых сил, а Роше порекомендовал как можно скорее приступить к выполнению этого плана.

— Никаких проклятий там, конечно, нет, но вы, милсдарь, всё же, будьте осторожны, — посоветовал он Роше на прощание. — Как в лес войдёте, держите курс прямо на восток, по тропе. Через час увидите сухой выбеленный дуб — его точно не пропустите, от него поворачивайте к северу. Глубже лучше не суйтесь — не ровен час, ещё попадётесь там волкам каким.

Грахем хотел что-то возразить, но лишь бросил на знахаря осуждающий взгляд и демонстративно уставился в стену. Роше молча кивнул и, подхватив сумку с лекарствами и вышел из хаты. Он и без всяких лекций знал, что в веленских лесах стоит держать ухо востро. И, в то же время, был наслышан от Геральта о богатой фантазии деревенских жителей, позволяющей им находить удивительные и невероятные объяснения для самых прозаичных явлений. Направляясь к своей кобыле, что паслась у частокола, он почему-то решил обернуться. Грахем напряжённо наблюдал за ним через окно.

***

Роше отогнал некстати нахлынувшие воспоминания и сощурился, всматриваясь вглубь леса, где, как ему на секунду показалось, что-то мелькнуло. Где там этот дуб? Пора бы ему уже показаться… Кобыла неожиданно навострила уши, забеспокоилась и сбила шаг. Роше осмотрелся, пытаясь понять, что могло вызвать тревогу. По правую руку, в затянутой туманом низине у ручья, он увидел кучу досок, вблизи оказавшихся остовом телеги. Вокруг валялись какие-то выпотрошенные тюки и ящики, всё это здорово подгнило, видимо, телега лежала здесь уже достаточно давно. Разграбленные повозки попадались им на пути и до этого, зачастую — вместе с останками их владельцев, но то ли это сказывалась бессонная ночь, то ли беспокойство за Бьянку, а может и байки Грахема, наконец, сыграли свою роль, и Роше ощутил, как тревога тонкой иглой кольнула в позвоночник. Он подогнал кобылу и непроизвольно поправил на груди ремень перевязи, к которой крепились ножны короткого меча.