Пройденный путь

— А следовало бы. Мои ребята сразу поставили всех на уши, проверили подлинность подписи, проверили возможных заказчиков, но вот что удивительно. Заказчиков не нашли, подпись признана оригинальной.

Он замолчан. Андре тихо подошел и взял со стола лист бумаги. Бегло пробежав по нему глазами, он присвистнул и передал его Эвану.

— Регган, ты же понимаешь, что не можешь отказаться от магически заверенного гномами контракта, если оплата прошла, гномы подтвердили закрытие счета и твоя подпись признана действительной?

— Да, я всё понимаю. Только я не понимаю одного, почему этот недоумок ничего не предпринял?

— Ну почему не предпринял, — Эван протянул мне лист. — Он побежал составлять контракт в три часа ночи и сделал практически невозможное, подняв из постели для этой цели столько разумных. Правда, не тех, кого действительно следовало поднять, но это уже детали. Талант, что сказать. И да, Дей, Регган, я всё ещё убежден, что с гильдией нужно было покончить ещё тогда, когда я предлагал это сделать.

Я прочитал то, что было написано несколько раз. Ничего нового не узнал, только условия невыполнения договора: смерть обозначенного лица, именуемого главой. Срок исполнения — один месяц с момента подписания контракта.

— Я не могу с ним разговаривать, — Регган встал из-за стола и направился к выходу. — Андре, Эван… — он замолчал, но продолжать и не следовало. Гволхмэй вышел из кабинета и, прислонившись к стене, медленно скатился на пол. Я выскользнул следом, прикрыв за собой дверь, и сел на пол рядом с ним.

— Это какой-то бред, — я покачал головой. — Еще несколько часов назад мы пытались тебя выгодно женить, а сейчас все это… Что ты будешь делать?

— Ждать.

— Чего? — телефон у меня в куртке зазвонил, дисплей сообщил, что звонит Ванда. Я молча отклонил вызов, только написав короткое сообщение «Перезвоню позже, Регган не приедет».

— Прогноза и выводов аналитиков, что будет выгоднее нам и лучше для страны. Если правильнее будет не вмешиваться, то так оно и будет. Это не обычное дело. Если я не справлюсь, если меня поймают, и еще много «если», то дело обретет не личный мотив — заказчик — клиент, оно приобретет окраску международного скандала, ведь доказать, что заказчик представляет не Шорию невозможно. И только Бог знает, чем это все закончится.

— Такие дела могут приобретать вид бумеранга, — я обдумывал каждое его слово и не мог не подписаться под каждым.

— Да, бывает, поэтому, как провокацию со стороны нашего государства эту смерть нашему послу вменить будет невозможно, но политическая напряженность будет присутствовать. Я не хочу снова выполнять настолько грязную работу, почему мне просто не дадут спокойно жить? — он кулаком ударил по полу, и замолчал.

— Почему ты позвонил Эвану и Андре? — мне нужно было подумать, а для этого необходимо было отвлечься.

— Потому что Андре мой друг, если я имею право так его называть, — усмехнулся Регган и посмотрел на меня. — Еще со времен твоего общения с Хавьерским бомондом. Он тогда напрямую обратился ко мне, чтобы я вас прикрыл в случае непредвиденных обстоятельств, я только начал вставать на ноги и уже не имел отношения к Варису и его группе, но общаться с ними не прекратил. Потом как-то так получилось, что после того, как ты собрал нас всех под одной крышей — это был единственный человек, с которым я мог без труда общаться.

— А Эван?

— Эван мой наставник, наверное. Он за короткий срок выбил из меня столько дури, что я и не подозревал о ее существовании, а научил еще большему.

— Понятно.

— Эй, ты что, ревнуешь? — он толкнул меня локтем в бок.

— Конечно, — я состроил недовольную гримасу, потом улыбнулся. — Нет, я действительно рад, что ты постепенно выходишь из своего обычного состояния мрачного пессимизма.

— А, знаешь, быть пессимистом гораздо проще. Я всегда или прав, или приятно удивлен, — он усмехнулся.

Я не знаю, сколько мы так просидели. Я начал себя ловить на мысли, что в последнее время приятно вот так просто сидеть рядом с Регганом и ничего не говорить. Для общения не нужны слова.

Дверь открылась, Андре кивнул нам, приглашая зайти. В комнате ничего не изменилось, мальчик был цел и невредим, только понуро опустил голову и рассматривал старый линолеум под своими ногами. Слишком поздно мне пришло в голову, что можно было включиться в допрос мне, но, возможно, если бы Эван не справился, он позвал бы меня.