Прогулочки на чужом горбу

Спустя две недели я была приглашена на чай. В четверг в три часа дня я должна была явиться к Изабель в ее квартиру на Гроув-стрит, представлявшей собой узенькое ответвление от Седьмой авеню, по соседству со зданиями постройки прошлого века. Был октябрь, погода стояла сырая и холодная. Я рассчитывала прийти минут на пятнадцать позже назначенного срока, как и подобает приличному, не слишком назойливому гостю, но дошла очень быстро и оказалась перед домом Изабель, когда на часах было только без пяти минут три. Пошел дождь, но, чтобы убить время, я сделала два круга вокруг квартала. Да и появиться с растрепанной, мокрой от дождя прической было бы только на пользу. Это несколько скрасило бы впечатление от моей буржуазной внешности. Я все еще переживала «жену адвоката», но старалась не думать об этом. В конце концов, я тоже налепила на Джой ярлык «сумасшедшей подруги-писательницы». И почему бы ей, в свою очередь, тоже не обозвать меня как-нибудь?

В три часа одиннадцать минут я нажала кнопку переговорного устройства и послушно последовала властному приказу Изабель «подняться на третий этаж».

Она отворила дверь, оставив узенькую щелку, едва пропустившую меня внутрь: «Джой еще нет, но входите. Прошу».

Изабель оказалась в точности такой, какой я ее себе представляла: волосы, отливающие багрянцем осенней листвы, бледная кожа с едва заметными следами веснушек, рыжие ресницы и дивная фигура — из тех, в которых при округлости форм не увидишь ни единой лишней жиринки. На ней было шелковое кимоно пастельных тонов, которое напомнило мне рисунки Обри Бердслея, изображающие величественных дам с длинными тонкими пальцами и холеных маленьких зверушек у их ног. Правда, у Изабель на кушаке были две дырки, прожженные сигаретами.

Я вошла в полумрак маленькой прихожей — неясные очертания стен, обитых темной парчой, в углу — блестящая китайская ваза цвета бычьей крови с букетом перьев страуса в ней.

— Я так рада познакомиться с вами. Джой много рассказывала о вас, — робко пробормотала я.

Засвистел чайник.

— А, вот и чай. Проходите прямо в гостиную и устраивайтесь. Я сейчас буду. — И она исчезла за лакированной ширмой.

Гостиная была беспорядочно заставлена викторианской мебелью, обитой бархатом. К дальней степе был притиснут маленький рояль, покрытый шалью и заваленный книгами, стопками машинописных страниц и журналами, на которых валялась всякая всячина: пепельницы, недопитые фужеры с вином, бинокли, очки и пара акварелей в миниатюрных подрамниках. Такое же собрание различных принадлежностей представлял и письменный стол, стоявший в углу. Вдоль окон висели тяжелые, украшенные кистями портьеры. Над вычурным столиком для закусок — бледная лампа; не будь она из обычной меди и столь современного вида, то вполне могла сойти за Тиффани.

Я села на резной диванчик с твердым сиденьем, закинула ногу на ногу и мысленно внушила себе расслабиться. Но вместо этого мне пришла на ум прочитанная где-то фраза, что все мы чьи-нибудь близкие друзья. И теперь, находясь в этом затхлом и вместе с тем изысканном логовище женской порочности, я поняла, что это как раз тот момент, когда само присутствие в подобной обстановке такой сугубо земной и здравомыслящей персоны, как я, служит наглядным подтверждением этой банальной истины.

С серебряным подносом в руках вернулась Изабель. На подносе были три обычные кружки с пакетиками чая, несколько крекеров, немного сливочного сыра и бутылка красного итальянского вина. Я выдавила из себя улыбку. Дома я не стала есть, рассчитывая (чего же еще ожидать от мечтательной простофили со Среднего Запада), что здесь мне подадут угощение наподобие того, что описывают в сценах чаепития в английских романах — обильное и изысканное.

В тот самый момент, когда Изабель опустила поднос на столик, раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа, и вошла Джой.

С хмурым видом Изабель одарила ее страстным поцелуем в щеку. Джой совершила промах, не ответив ей тем же. Она была слишком оживлена и поглощена болтовней, чтобы обратить внимание на подобную мелочь. Так было всегда, когда обе ее жертвы — или прислужницы, или кем там еще были для нее Изабель и я — встречались.

— И ты здесь, Мадлен. Замечательно. Ах, прошу прощения за опоздание. Я ехала в таком такси — даже и рассказывать об этом не хочется. Да еще дождь. Куда мне деть зонтик? Ух ты, крекеры! — Она говорила без умолку. — О, Изабель, ты уже приготовила чай. Как чудесно! Я чувствую себя настоящей англичанкой. Как тебе понравилась квартира, Мадлен? Изабель, а где пятая глава? Я обыскалась ее у себя. — Она подошла к роялю и стала разыскивать потерянные страницы среди пепельниц и грязных фужеров.

— Не смей трогать это, — хрипло сказала Изабель.