Прогулки с Евгением Онегиным

Но одно дело – знать по описанию, и совершенно иное – видеть в натуре; причем видеть то, чего нет ни в одном академическом издании. Даже в Большом…

А видно совершенно отчетливо, как гениальный мистификатор в изобилии насытил элементами мистификации, то есть, свидетельствами своей скрытой интенции, «внетекстовые» структуры, что он сделает точно так же через несколько лет в «Полтаве». Видно, как, проигнорировав авторский замысел, поколения виднейших текстологов будут последовательно вытравливать из пушкинского текста то, что составляет едва ли не суть композиции его романа.

…Эта небольшая книжка дает настолько много материала для структурного анализа и размышлений, что просто трудно определить, с чего же начать изложение того, что в ней увидел. Наверное, с «игры ума» гения, которого его обожатели сделали эдаким простачком, клевещущим на самого себя… Давайте, читатель, текстологам оставим текстологово, а себе устроим небольшое интеллектуальное пиршество.

…Да, но здесь тоже проблема: с чего начать, а что оставить «на десерт». Давайте, наверное, завершим то, с чего начали – как «Разговор Книгопродавца с Поэтом» введен в основной корпус романа. Хотя, впрочем, мы начали не с «Разговора», а с того, как с учетом незнания романа «Евгений Онегин» читающей публикой 1825 года текст обложки был введен в сюжет этого романа. Ну что ж, тогда придется завершить эту тему.

Оказалось, что ни одно из прижизненных изданий романа, то есть, ни одна из отдельно изданных глав (включая переиздание первой главы – 1829 год, второй главы – 1830 год), ни первое полное издание романа 1833 года, ни второе прижизненное издание 1837 года, не имеют на обложке имени А. С. Пушкина, хотя на обложках всех прижизненных изданий других его произведений имя указывалось (за исключением «Цыган»). Полагаю, что этот вопрос незаслуженно обделен вниманием исследователей. Тем более что в недавно безупречно (во всех прочих отношениях) изданной факсимильной (!) копии миниатюрного прижизненного издания 1837 года (часть тиража поступила в продажу в конце 1836 года) на обложке все-таки волюнтаристски проставлено: «А. С. Пушкин», что является нарушением авторского (художественного!) замысла.

Существует один совершенно прозаический книговедческий термин – «пагинация». Не смущайтесь, читатель, речь идет всего-навсего о порядковой нумерации страниц, с чем любой из нас знаком с той поры, как открыл свою первую в жизни книгу – «Букварь». Так вот: при первом издании «первой главы» гений Пушкина превратил это техническое понятие в элемент композиции романа, то есть, в художественное средство. Давайте посмотрим, как исполнен этот замысел.

В рассматриваемом издании (1825 года) есть две системы нумерации страниц – с использованием римских и арабских цифр. Как и принято во всяком солидном издании, римские цифры используются для нумерации «вступительных» текстов, арабские – для «основного», в данном случае – текста первой главы. Здесь титул, шмуцтитулы, тексты «Вступления» и «Разговора Книгопродавца с Поэтом» пронумерованы (или подразумеваются как пронумерованные) римской системой цифр.

Во всякой книге сразу вслед за обложкой идет первая страница. Это – титульный лист: имя автора, название книги, год и место издания, наименование типографии. Но именно в этой книге титульный лист – третья страница. А первая – шмуцтитул, на котором только два слова: Евгений Онегин. Даже без места и года издания. То есть, повторяется текст обложки, только в еще более броском виде, что закрепляет первое впечатление об Онегине как авторе романа. Забегая вперед следует сказать, что при издании остальных глав романа отдельными книжками это принцип сохранен во всех случаях.

Как и положено, колонцифры в книге проставлены в верхнем углу, но только на тех страницах, на которых текст начинается с первой строки. На титульном листе, на шмуцтитулах, на чистых оборотах листов и на спусковых полосах номера страниц не проставляются, а только подразумеваются.

Но весьма любопытно, на чем же заканчивается римская нумерация. Последняя римская колонцифра – XXII – проставлена на последней странице «Разговора». За этой страницей следует еще один шмуцтитул: Глава первая; на ее обороте – эпиграф на французском языке. Эти две страницы не нумерованы, но и так ведь ясно, что римская нумерация завершилась последней страницей «Разговора», и отсюда должен начинаться отсчет уже в арабской системе нумерации, поскольку шмуцтитул и эпиграф явно относятся уже к тексту первой главы.

Следующая колонцифра (нечетная) тоже не проставлена, поскольку это – спусковая полоса (начало текста первой главы). Но, в принципе, понятно, что шмуцтитул и эпиграф – это первая и вторая страницы в арабской системе нумерации, а начало первой главы – третья страница. Следующая – полная, ее номер проставлен. Читатель, естественно, ожидает увидеть там четвертый номер, но видит… второй!