Прогулка заграницей

Въ 1820 г. одинъ русскій и два англичанина съ семью проводниками предприняли восхожденіе на Монбланъ. Они уже достигли значительной высоты и были не далеко отъ вершины, какъ вдругъ, обрушившаяся лавина смела собою большую часть партіи, при чемъ пять человкъ (все проводники), скользнувъ по крутому склону въ 200 футовъ длиною, провалились въ одну изъ трещинъ ледника. Одинъ изъ нихъ спасся, благодаря длинному барометру, висвшему у него за спиной: барометръ легъ поперекъ трещины и задержалъ провалившагося пока не подоспла помощь. Жизнь другого была спасена альпенштокомъ или палкою подобнымъ же образомъ. Трое же погибли — Пьеръ Бальмотъ, Пьеръ Каррьеръ и Августъ Террасъ. Они провалились въ бездонную пучину трещины.

Д-ръ Форбсъ, англійскій геологъ, часто посщалъ область Монблана и очень интересовался спорнымъ вопросомъ о движеніи ледниковъ. Во время одного изъ своихъ посщеній онъ вычислилъ скорость движенія того ледника, который поглотилъ трехъ проводниковъ, и предсказалъ, что лтъ черезъ 35, а можетъ быть, черезъ сорокъ ледникъ возвратитъ останки поглощенныхъ имъ жертвъ и выброситъ ихъ гд-нибудь у подножія горы.

Скучная и медленная прогулка — движеніе незамтное для глаза, хотя постоянное и безостановочное. Мсто, гд произошла катастрофа, видимо изъ деревни, лежащей въ долин, и если бы оттуда сорвался камень, то, чтобы достигнуть подножія горы, ему потребовалось бы всего нсколько секундъ.

Предсказаніе оправдалось съ чрезвычайною точностью: сорокъ одинъ годъ спустя посл катастрофы останки были извергнуты ледникомъ у его подножія.

По этому доводу я нашелъ интересный отчетъ въ „Исторіи Монблана“ у Стефана д'Аркъ. Привожу его здсь въ сокращеніи.

„12-го августа 1861 г., въ то время, когда кончалась обдня, въ мерію Шамоня прибжалъ запыхашійся проводникъ, принесшій на своихъ плечахъ весьма печальную ношу. Это былъ мшокъ съ человческими останками, которые онъ собралъ у отверстія трещины Боссонскаго ледника. Онъ догадывался, что останки эти принадлежатъ жертвамъ катастрофы 1820 года; непродолжительное изслдованіе, немедленно произведенное мстными властями, подтвердило справедливость его предположенія. Содержаніе мшка было высыпано на длинный столъ и подвергнуто оффиціальному осмотру, при чемъ найдено слдующее: части трехъ человческихъ череповъ; большое количество клочковъ черныхъ и блокурыхъ волосъ; человческая челюсть съ прекрасными блыми зубами; предплечье и кисть руки, вс пальцы которой оказались совершенно цлыми; мясо было бло и свжо, и об части руки сохранили до нкоторой степени гибкость въ своихъ суставахъ, на безъимянномъ пальц была найдена ссадина, и кровяное пятно отъ нея, повидимому, нисколько не измнилось въ теченіе 41 года и было хорошо замтно. Лвая нога — мясо бло и свжо.

«Вмст съ этими останками были найдены многочисленные обрывки жилетовъ, шляпъ, грубыхъ сапогъ, подбитыхъ гвоздями, и другой одежды; голубиное крыло съ черными перьями, куски альпенштока, оловянный фонарь и, наконецъ, вареная баранья нога — единственное мясо изо всхъ этихъ останковъ, издававшее непріятный запахъ. Проводникъ говоритъ, что баранина не имла еще запаха, когда онъ досталъ ее изъ ледника; одного часа, проведеннаго на солнц, оказалось достаточно, чтобы началось разложеніе.

„Чтобы окончательно установить происхожденіе этихъ печальныхъ останковъ, были приглашены многія лица, при чемъ произошла весьма трогательная сцена. Изъ свидтелей ужасной катастрофы, случившейся почти за полстолтія, двое были еще живы: Мори Кутетъ (спасенный своею палкою) и Жульенъ Давуссо (спасенный барометромъ). Старики эти вошли и приблизились къ столу. Давуссо имлъ уже боле 80-ти лтъ и безучастными глазами молча смотрлъ на грустные останки, такъ какъ память и умственныя способности его ослабли отъ старости, но Кутету было всего 72 года и онъ вполн еще сохранилъ бодрость.

„— Пьеръ Бальмотъ, — сказалъ онъ, — былъ блондинъ; онъ носилъ соломенную шляпу. Этотъ кусокъ черепа съ клочкомъ блокурыхъ волосъ принадлежитъ ему, а это его шляпа. Пьеръ Каррьеръ былъ сильный брюнетъ; этотъ черепъ и войлочная шляпа принадлежатъ ему. Вотъ это рука Бальмота, какъ хорошо я ее помню! — При этомъ старикъ нагнулся и благоговйно поцловалъ руку, затмъ, взявъ ее въ свою, воскликнулъ, сердечно пожавъ ее:- Никогда не осмливался я думать, что, прежде чмъ покинуть этотъ міръ, мн доведется еще разъ пожать руку одного изъ моихъ храбрыхъ товарищей, руку моего добраго друга Бальмота!“