Прогулка по висячему мостику

— Только, когда ты смотришь на него извне, но когда ты в нем, все становится совершенно иным.

— Чтобы находиться внутри света, нужно быть его источником.

— Но ведь ты — огонь.

— Да, я умею трансформировать свое человеческое тело в пламя, но от этого я не становлюсь источником света. Если ищешь в темноте, находишь свет и даже его источник. Я могу лишь слегка коснуться источника, чтобы знать, но при этом остаюсь в темноте. Свет не застилает мне глаза, а лишь освещает то, что я хочу знать. Я не поворачиваюсь лицом к свету — он всегда остается у меня за спиной. Иначе свет начинает слепить и можно потерять нить пути.

— Потому ты и не видел меня тогда. Ты стоял ко мне спиной.

Женечка снова взял ее за плечи и отодвинул от себя, пристально окидывая взглядом с ног до головы. Его тело била крупная, хорошо знакомая Ире по собственному опыту, дрожь.

— Идем, — сказал он, взял ее за руку и увлек за собой вниз в гостиную.

Пока они спускались, Женечка вернулся в прежнее состояние. Ира отметила про себя, что до такой полной власти над собой ей еще ой как далеко, если вообще она на это способна.

— Я просто манипулирую СВОИМ ВНИМАНИЕМ, — сквозь зубы прошептал Женечка в ответ на ее мысли.

— Ценное замечание! — подметила Ира.

— Самое главное — из области не таких уж тайных знаний.

— О чем это вы? — спросил Влад.

— О владении собой, — ответила Ира.

— И каким образом оно достигается? — Влад спрашивал без особого интереса, скорее всего лишь для того, чтоб завязать мало-мальски безобидную беседу. Судя по всему, он чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

— Этим приемом пользуются даже воспитательницы в детском саду для управления детьми. Если возникает проблема, они стараются переключить внимание воспитанников, — изрек Женечка, расслаблено размещаясь в кресле. — Пытаясь овладеть собой, человек, как правило, старается, что называется, «взять себя в руки», тратит на это бесполезное занятие, меняющее лишь внешние реакции, уйму сил, когда нужно всего лишь переключить свое внимание. Переключать внимание можно как с одного объекта на другой объект, так и с одного действия на другое действие, а так же с одной эмоции, ощущения, чувства на принципиально иные.

— По-моему, мне — пора, — тихо и медленно проговорил Влад, поднимаясь. Таким потерянным Ира еще никогда его не видела.

— Мне, кстати, тоже, — подхватил Женечка, поднимаясь следом.

Влад на мгновение замешкался. Женечка, хитро улыбнувшись и подмигнув Ире, не дал безвозвратно рассеяться благому порыву Влада покинуть Ирин дом.

— Идем. Палладиной пора отдохнуть — она сегодня пережила нелегкий день, — сказал он, увлекая Влада к выходу.

Воцарившееся уединение оказалось для Иры совершенно неожиданным. Она сварила себе еще кофе и закурила. К ней подошли Зив и Лоренц. Они разместились рядом и как-то загадочно смотрели на нее. Зив что-то урчал себе под нос, Лоренц мурлыкал. Иру охватило умиротворение. Честно говоря, за время их вечерней беседы у нее не раз возникало желание, чтобы все поскорей свалили. Но долгожданное произошло так неожиданно, что она как бы зависла в вакууме. Свыкнувшись с мыслью, что она, наконец, одна, Ира отправилась мыть посуду. Ее, то есть посуду, конечно, можно было предоставить заботам Татьяны Николаевны, которая завтра непременно заглянет, но Ире настоятельно требовалось чем-то себя занять перед сном. Чем-то будничным, бытовым — таким милым и обычным.

— Спускаемся на Землю, — медленно вслух проговорила Ира.

— Спускаемся, спускаемся… — услышала она за спиной счастливый Женечкин голос.

Он нежно обнял ее и потерся своей щекой об ее щеку.

— Женька! Ты же уехал!

— Я не уехал. Я Влада увез. А ты что, не рада мне?

Ира повернулась к нему и улыбнулась.

— Рада… — проговорил Женечка мечтательно и утопил в своих объятьях. — Видишь ли, — продолжал он полушепотом, — я против Влада ничего не имею, но ты на групповуху явно не согласишься, а оставлять тебя с ним не захотелось мне, — он поцеловал ее. — Пойдем спускаться на Землю-Матушку.

Ира не возражала.

— Тебе не будет легко, — изрек Женечка в качестве утреннего приветствия, встречая Иру в гостиной за накрытым столом. — И даже легче не будет.

— Я знаю, Жень, и не боюсь этого. Для меня началась новая эра. Умирать тяжело, рождаться — тоже. Ты ведь знаешь…

— Да… Просто мне периодически кажется, что ты лишь играешься, не воспринимая всерьез то, что с тобой творится.

— Есть немного. Я же все-таки человек! А какой здравомыслящий человек будет воспринимать все это всерьез? И воспринимать вообще.

— То есть?

— То есть, я, кажется, нащупала, как отдать богу божье, а кесарю кесарево.

Женечка облегченно вздохнул, притом без тени сарказма.

— Надеюсь…

— Я рада. А по сему прошу тебя, не обижайся, мне уже давно пора начинать отдавать кесарю кесарево — я с самого приезда еще за работу не садилась, и у меня намечается форменный завал.

— Охотно верю. Кстати, а как там моя книга поживает?

— Ты же сам сказал ее пока не трогать.

— Теперь можно.

— Ну, спасибо! — с ехидным сарказмом «поблагодарила» Ира.