Программист

Но мог ли Стас обмануть Хасана? Посвященные всегда понимали, насколько опасны программисты, получившие доступ к умам миллиардов – они приняли мыслимые и немыслимые меры, чтобы собственное оружие не обратилось против его создателей. Не даром Хасан не позволял Стасу снимать очки – ни на минуту, ни днем, ни ночью. И если бы Стас решился на то, что предложила ему мулатка, он должен был научиться управлять не только эмоциями, но и мыслями. Он должен был свято верить, что безукоризненно отрабатывает свои деньги… И при этом – думать, как написать то, о чем его совсем не просили!

Предположим, Зара знала, о чем говорила. Тогда Стас мог написать любой код, программирующий кого угодно на что угодно. Но дальше – Стас не знал, как передать этот код людям. Дорогу к сознанию масс в любом случае прокладывали Хасан и Юлия. Стас не знал, по каким каналам Посвященные общались между собой; через какие шлюзы в Сеть «сливались» нейропрограммы; каким образом программы попадали в один регион и избегали другого; какие люди контролировали узлы связи; какие при этом применялись шифры, ключи, пароли… Он понятия не имел, как работала система правления Посвященных – его посвятили лишь в принципы, на которых она держалась.

И даже получи Стас доступ к узлам связи, оставалась одна загвоздка: он все равно не смог бы запрограммировать Посвященных, которые не пользовались Сетью, не мог воздействовать на Хасана и Юлию, которых видел всего несколько часов в месяц.

Потом, он пока и не был единственным – на Совет работали тысячи других программистов. Не став единственным, Стас не представлял опасности ни для Совета, ни для заговорщиков – он оставался одним из многих и не обладал никакими особенными возможностями.

Получалось, в любом случае нужно было следовать плану Хасана и Юлии: чтобы разоружить Совет – с одной стороны; чтобы сохранить для себя доступ в Сеть – с другой. И, что бы Стас не задумал, он мог заниматься собственными изысканиями только на протяжении времени, пока был нужен своим хозяевам и пока не вызвал у них подозрений.

Конечно, финансовый и социальный удар, который Хасан и Юлия готовили для других Посвященных, можно было нанести и по ним самим – перекачать на свой счет деньги звездной пары, объявить их преступниками, лишить положения в обществе, но… как только Хасан и Юлия потеряли бы свою власть (более того, едва бы только они заметили, что начинают сдавать позиции), власти лишился бы и сам Стас. В «очках-фильтрах», живя во владениях Хасана, он оказался бы беззащитным и беспомощным перед мщением нынешних повелителей мира…

Итого: даже, если бы Стас научился врать Хасану, в его власти было лишь подложить бомбу, последствия взрыва которой станут необратимыми. То есть сделать что-то такое, что будет иметь силу после падения Совета, и что он сам не сможет исправить, какому бы давлению или внушению не подвергся. Например, он мог послушаться Зару: возбудить в населении планеты нетерпение ко всем средствам связи. При кажущейся простоте, идею мулатки следовало назвать гениальной: обман при этом сводился к минимуму, польза для человечества была очевидной, а задача, с технической точки зрения, упрощалась: нежелание лишать свободы воли других хорошо сочеталось с нежеланием быть запрограммированным самому…

Что в этом случае получал сам Стас? Ничего. Но в глубине души молодой человек и не стремился создать для себя новый мир, ему достаточно было избавить от наваждения мир старый – тот, который он знал, в котором вырос и познал жизнь. Мир, каким его сделали нейропрограммы, казался Стасу изуродованным, нездоровым, нуждающемся в лечении – программист не хотел видеть его таким ни с прежними Посвященными, ни с новыми, ни, даже, если бы единственным Посвященным остался он сам. Лишь настроив людей против Сети, молодой человек получал возможность разрушить саму систему, вернуть себе и людям ощущение непредсказуемости каждого нового мгновения. Лишь лишив Посвященных контроля, Стас мог попробовать затеряться, вернуться к нормальной жизни, начать все с нуля. Мог бы отдаться течению времени и попробовать познать жизнь такой, какой та являлась на самом деле… Это его устраивало. Риск был огромным, но здравый смысл подсказывал программисту: не противясь воле «хозяев», он рискует намного больше…

Зара вела себя так, словно разговора между ними и вовсе не было. Она проводила дни в гармонии с самой собой, наслаждалась существованием и не обращала внимания на все отрицательное, что могло происходить на острове или в мире. Она показывала Стасу пример, как жить, не волнуясь, помогала ему настроиться на нужное состояние, задавала направление. Стасу достаточно было прислушаться к Заре, чтобы успокоиться, расслабиться и отдаться течению времени, говоря себе: «будь, что будет. У меня есть это мгновение, и оно бесконечно.»