Программист жизни

Потом была мучительно неловкая сцена: Алевтина рыдала от пережитого ужаса, я ее утешал, – которую, к счастью, прервал приезд полиции.

По странному, но удачному стечению обстоятельств приехала та же группа, которая была в ту ночь, когда на Алевтину совершили нападение в подъезде. Я рассказал, что произошло, показал следы крови на замке. Вызвали эксперта. Конца процедуры дожидаться не стал и, оставив Алевтину в надежных руках наших доблестных органов, уехал домой.

А вечером мне позвонил Битов. Арестовали Бориса.

* * *

Оснований для задержания было предостаточно. Образцы волос, привезенные мною в лабораторию, совпали с найденными на рукаве рубашки. Анализ проводился частным образом, потому что я не обладал никакими полномочиями, но почему-то в дальнейшем стал проходить как официальный. Кровь на замке была той же группы (третья, отрицательная), что у Стотланда. Выяснилось, какая у него группа крови, очень быстро: следователь позвонил в психиатрическую больницу, где Борис был постоянным клиентом. Но решающим фактором стала связка ключей Сотникова, найденная в квартире Бориса. Ключи пропали в ночь убийства. Отчасти из-за их пропажи я и провел ту ночь в КПЗ. Дверь кабинета Сотникова была закрыта, я проник туда при помощи отмычки, но, конечно, оперативникам, которые выехали на место убийства, в этом не признался, сказал, что кабинет был открыт. Его закрыл убийца, а ключи унес с собой. Но вместо того, чтобы выбросить, избавиться от такой важной улики, как поступил бы любой здравомыслящий преступник, спрятал в зимний ботинок. В связке оказался не только ключ от кабинета, но и от квартиры, от машины и даже от почтового ящика. Опознала связку Алевтина.

Улик против Бориса было много. Но именно теперь я опять стал сомневаться в его виновности, а потому чувствовал вину. Ведь это я способствовал тому, чтобы эти улики дошли до следствия. А если разобраться, все они были какими-то слишком явными, слишком классическими, что ли. Сфабриковать подобные улики мог любой человек, посмотревший пару детективных фильмов или прочитавший несколько полицейских романов. С другой стороны, ни один нормальный преступник не оставит такие явные следы, он ведь тоже читает книги и смотрит телевизор. Получается, либо Борис окончательно утратил рассудок, либо все же его подставили. Нет, первое не получается. Борис, хоть и постоянный клиент психбольницы, но человек умный, даже талантливый в своей области. Не стал бы он так глупо подставляться. Ключи он точно бы выбросил. Даже если ему зачем-то нужно было вернуться в кабинет Сотникова, он воспользовался бы электронной отмычкой, наподобие той, которую мне продал. Замок Алевтины он так же мог легко и просто открыть, а не ковыряться в нем полчаса. Кровь? Тоже объяснить можно, если подумать.

Я вспомнил свою последнюю встречу с Борисом. У него была ссадина на лице. Тогда я решил, что он получил ее в той потасовке в подъезде, а Борис объяснил, что неудачно побрился и забормотал нечто невразумительное о старом лезвие, которое оказалось неожиданно острым. А что, если это лезвие ему подменили специально, чтобы он порезался? Нет, слишком сложный вариант. Нужно, чтобы кто-то непосредственно присутствовал при его бритье и сразу собрал кровь… Кстати, сейчас только вспомнил. У Бориса и ладонь была порезана. Тогда я не придал этому значения. Наверное, лезвие было очень острым, и крови вытекло достаточно. Но все равно, этот вариант маловероятен. Потому как не стал бы он бриться при постороннем человеке. Ладно, тут пока вопрос открытый.

Что там следующим пунктом? Волосы на рукаве от рубашки? Конечно, рубашка его, это я и так знал. Но то, как рукав оторвался и стал уликой, всегда вызывало у меня сомнения. Прибавить к этому фальшивый список пациентов Сотникова, который регистратура не посылала – я это выяснял. И получается, что Бориса, без сомнения, подставили. Понять не могу, почему я вообще сомневался в его невиновности. Ведь с самого начала почувствовал подвох.

Скорее всего, дело в фотографии Стаса. Именно с нее начались мои проблемы. Тот факт, что она оказалась в телефоне Бориса, автоматически делал его для меня виновным. А если человек в чем-то виновен, начинаешь подозревать его во всем. Во всяком случае, на подсознательном уровне. Я хотел, чтобы он оказался преступником, что бы себе ни говорил. Искренне его жалел и в то же время жаждал для него наказания. А кроме того, вероятно, надеялся, что если станут понятны мотивы этого преступления, значит, прояснится и ситуация со Стасом. Мне кажется, все это взаимосвязано.

Но теперь я больше не сомневаюсь, что Бориса подставили. Не совершал он убийства, не нападал на Алевтину, не пытался проникнуть в ее квартиру. Но кто его подставлял?