Программист для преисподней

– И вообще, – Марина продолжила начатую мысль, – это и есть те самые знаменитые еврейские мозги.

Она уселась напротив и пристально посмотрела на меня:

– Слушай, Александр, а почему ты вообще здесь? Ведь это же – православный сектор. Ты что, крещеный?

– Да нет, я вообще никакой. Был советский, стал израильский.

– Но почему ты попал сюда, к русским? Тебе, по-моему, надо было в свой, еврейский ад.

– Разве я тебе уже надоел?

– Да нет, что ты, я очень рада тебе. Просто, понимаешь, это как-то неправильно.

– А, по-моему, все правильно. Видишь ли, в иудаизме понятие ада совершенно иное. Там вообще нет такой конкретики, как у христиан. Я даже не представляю себе, какой он, этот еврейский ад. А тут мне все знакомое, родное какое-то.

Я усмехнулся, достал сигарету и закурил, задумавшись. Странная мысль мелькнула в голове и пропала. Что-то во всем этом было не так, но я не мог понять, что именно. Я действительно никогда не задумывался о том, какой именно ад мне положен, тем более – как он будет устроен. А если и задумывался, то представлял его именно таким, какой он здесь. Эти представления были сформированы, в основном, комиксами и более серьезной, но тоже не религиозной, литературой. Тревожный звоночек в голове тренькнул и утих.

– Видимо, это очередной местный подвох, – сказал я с беззаботным видом. – Это прибавляет ситуации особую пикантность. И потом, куда же меня еще девать? Родной язык у меня русский, воспитание – советское; ну какой из меня иудей после всего этого?

Когда отсмеялись, я спросил, почему они не дождались меня утром. Оказалось, что именно в это утро Евлампий потребовал, чтобы они явились на службу на час раньше, поскольку надо было срочно что-то доделать. Это «что-то» оказалось явной ерундой, которую можно было сделать и в девять, и в десять.

– Или вообще не делать, – уточнил Сергей. – Он просто хотел вытащить нас из общаги пораньше, чтобы ты остался один.

Я кивнул. Этого и следовало ожидать. Евлампий начал свою психическую атаку с самого утра. Но у него ничего не вышло. Я был доволен сегодняшним днем, и полон энтузиазма встретить своих новых учеников.

Глава 7

Я был доволен, дней мне не хватало,

и жизнь моя была полна смысла.

(А. и Б. Стругацкие, Понедельник начинается в субботу)

Неделя пролетела быстро. Мое время было заполнено днем работой, а вечером – посиделками на кухне с Мариной и Сергеем. Ближе к ночи появлялась Элла, и мы уходили ко мне. Несмотря на все мои просьбы, Элла никогда не садилась с нами на кухне. Впрочем, Марина не делала секрета из того, что не желает видеть Эллу. Я так и не разобрался в отношениях между двумя женщинами. Насколько я помнил, это Марина подставила Эллу и, пожалуй, той следовало проявлять враждебность. Но именно Марина демонстративно не замечала Эллу, когда та заглядывала на кухню и здоровалась со всеми. Однажды, улучив момент, когда поблизости не было Марины, я спросил Сергея, как мне быть в этой ситуации. – Главное не дергайся. Бери пример с меня.

– А что ты делаешь?

– Ничего. Делаю вид, что ничего не замечаю.

– Но ведь неудобно как-то, напряг ненужный.

– А ты не напрягайся. Если попытаешься влезть между ними, они вмиг подружатся, и вместе начнут воевать против тебя.

– Наверное, ты прав, – вздохнул я, и с тех пор перестал затрагивать эту тему.

Когда появлялась Элла, я дружески прощался с присутствующими и уходил к себе. Я все больше и больше привязывался к ней. Нам было очень хорошо вместе. Она была ласковой и нежной, угадывала все мои желания. Мысль о том, что Элла действует по чьему-то указанию, я быстро отбросил. По указанию или выполняя служебные обязанности, так себя не ведут. Конечно, от чертей можно ожидать всякого, но в этом случае я был уверен, что она приходит ко мне по собственной воле и, так же как и я, весь день считает минуты до встречи.

Меня огорчало только то, что Элла никогда не оставалась со мной на всю ночь до утра, хотя однажды и проговорилась, что очень хотела бы уснуть на моем плече. У нее не было времени даже на то, чтобы «поговорить после» – на тот великий ритуал, когда и возникает настоящая близость между мужчиной и женщиной. На духовную близость, которая гораздо важнее близости физической. Элла никогда не оставалась со мной достаточно долго, задерживаясь только чтобы выкурить нашу с ней обязательную сигарету – одну на двоих. Потом она целовала меня и исчезала. Исчезала в буквальном смысле, как это умеют делать лишь черти.