Профессионал

О странном поведении задержанного Кусенев рассказал своему шефу — Батищеву. Почему Трубин так вызывающе себя ведет? Ведь подобные выходки никому не позволительны. Начальник отдела — человек опытный, и за свою жизнь всякое повидал. Он посоветовал Кусеневу держаться на допросах с Трубиным спокойно и ни в коем случае не срываться. Как раз этого тот и добивается. А угрозы о расправе записывать на пленку — ему же потом хуже будет.

…С момента задержания Трубина в КПЗ прошли сутки. Осталось еще два дня и две ночи. Тогда срок задержания закончится, и Трубина надо будет или выпустить, или предъявить ему обвинение. Так мало времени и так много следует прокрутить. Кусенев вспомнил ухмылку и угрозы Трубина. Он их осуществит, если Кусенев не сумеет доказать его виновность. Если сказать, что Кусенев работал трое суток напряженно, то это ничего не сказать. Он крутился, как белка в колесе. За оставшееся время надо было допросить всех очевидцев дорожно-транспортного происшествия, а их около двух десятков, провести автотехническую экспертизу и следственный эксперимент, самому не раз побывать на месте происшествия. И это далеко не все.

Но он сумел уложиться в эти трое суток. На основании добытых в процессе расследования дела доказательств: показаний свидетелей, следственного эксперимента и заключения автотехнической экспертизы было установлено, что Трубин располагал технической возможностью избежать наезда на мальчика. В установленный срок Кусенев предъявил Трубину обвинение в совершении наезда по его вине, и Трубину была избрана мера пресечения — содержание под стражей. Санкцию на арест прокурор дал без всяких вопросов. С постановлением об избрании меры пресечения Кусенев спустился в КПЗ. Трубин встретил его в этот раз молча, куда и былая спесь подевалась. Также молча подписал постановление. Лишь потом неохотно добавил, что в чем-то и он виноват, так как вовремя не увидел на дороге мальчика. Но признание было запоздалым.

Доказав вину Трубина в совершении наезда на мальчика, Кусенев решил срочно выяснить, каким образом он вылечился: ведь правый глаз не видит, а левый видит очень даже хорошо. Врачи ВТЭКа пояснили, что при такой болезни, как у Трубина, пока еще никто не вылечивался. Не могло быть и такого, чтобы левый глаз стал видеть на все сто процентов. Председатель ВТЭКа сказал, что запомнил этого «больного». Он приходил на медицинское освидетельствование с поводырем — мамой, в кабинете абсолютно не ориентировался, беспомощно натыкался на стулья и стол. Мама при встрече пояснила Кусеневу, что это у сына с детства, так как он перенес тяжелое заболевание, давшее осложнение на зрение.

Настало время узнать у Трубина, почему же он получал пенсию, не являясь инвалидом. А если поверить, что вылечился, тогда почему не отказался от инвалидности? Когда Кусенев пришел в следственный изолятор и сказал, что надо побеседовать о незаконном получении пенсии, Трубин растерялся. Он занервничал и не знал как себя вести. В самом деле, если он инвалид по зрению и ничего не видит, то почему сел за руль? А если видит хорошо, то почему незаконно получает пенсию?

Отвечал Трубин длинно, путано, нес всякую ахинею: якобы в детстве, из-за болезни, он вообще ничего не видел. Мать возила на лечение в Московский институт Гельмгольца, затем в абхазский город Гудаута к какой-то знаменитой знахарке. Эта знахарка дала бутылку снадобья, которым он мазал себе глаза. И представьте себе, сказал удивленно, прозрел!

Все это требовало проверки. Кусенев сделал необходимые запросы и стал ждать. Одновременно с этим, чтобы проверить обоснованность доводов Трубина, обратился во ВТЭК к главному специалисту, а затем назначил комиссионную судебно-медицинскую экспертизу, в состав которой вошли врачи ВТЭКа, окулисты, судмедэксперты. Ответы из Москвы и Гудауты пришли почти одновременно, и оба — отрицательные. На амбулаторный прием в институт Гельмгольца Трубин не обращался, из Гудауты ответили, что у них вообще таких знахарей не было и нет. Выводы авторитетной комиссионной судебно-медицинской экспертизы были категоричны: левый глаз — единица, а правый — ноль. С таким зрением Трубин не мог быть инвалидом первой группы.