Проект особого значения

Его проект обязательно должны одобрить. Пять лет жизни, пять лет бессонных ночей и пять лет разочарований наконец-то увенчались успехом. Начальство не посмеет сбросить разработки Марка со счетов и отказать ему в очередной раз. Иначе он за себя не ручается.

Видеозапись

– Когда вы в первый раз убили человека?

Рыжеволосая девушка пренебрежительно пожала плечом:

– Не знаю, лет в семнадцать…

– И кто это был?

– Моя лучшая подруга, – усмехнулась она.

Юрий Николаевич снова вздрогнул. И так каждый раз, когда она улыбалась. Он заслонился от пациентки записями, будто щитом.

– И что она вам сделала? Какой был мотив убийства?

– Да ничего. Она оказалась легкой жертвой. Доверяла мне. Я ее отравила, а никто даже не подумал на меня, ведь я была убита горем. К слову, с тех пор у меня нет друзей. Не могу сказать, что я сильно расстроена этим фактом, потому что убивать каждого друга было бы слишком подозрительно, а соблазн велик, – она словно рассуждала какая обувь лучше подходит к ее платью: красные босоножки или черные балетки.

– Значит, никакого мотива? Просто потому что захотелось?

Девушка кивнула, и Юрий Николаевич в очередной раз нервно выдохнул:

– А остальные жертвы? Что с ними?

– Ровно то же самое. Если вам нужен мотив, то считайте меня сумасшедшей, – она хихикнула. – Ведь не зря же меня определили в эту симпатичную лечебницу. Будь я коварной интриганкой, которая наживалась бы на смертях, то мое место было бы в тюрьме, а не здесь. Хотя… мне плевать на ваше мнение.

– Регина, вы сами считаете нормальным в двадцать три года иметь послужной список в девять трупов?

– Не хотите стать юбилейным, доктор? – предложила она и захохотала при виде белого, как снег, лица психиатра.

* * *

Борис Григорьевич дотошно изучал предоставленные документы, и, пока цифры на часах лениво вели свой счет, Марк обливался потом. В кабинете начальника было душно, хотя окно открыли настежь. И судя по крупицам на лысине Бориса Григорьевича, от жары мучился не только Марк.

Начальник вздрогнул, будто прочитал в отчете что-то ужасное, а затем поднял на Марка тяжелый взгляд, который напоминал ему глаза-пуговицы у плюшевого медведя. Борис Григорьевич никогда не мигал и смотрел так угнетающе, что легкие постепенно превращались в изюм.

– А теперь русским языком объясни, что за чертовщину ты предлагаешь? Обнуление? На что тебе выделялись деньги, ястреб? На омолаживающую сыворотку! – пробасил Борис Григорьевич и стукнул кулаком по столу. Чайная ложка в кружке обиженно звякнула. – А в результате что? Препарат, стирающий личность?!

– Можно сказать, это и есть омолаживающая сыворотка, – терпеливо пояснил Марк.

Ноги не выдержали, и он рухнул на стул. Протер влажные ладони о белый халат:

– Вы только вдумайтесь: «Обнуление» на девяносто процентов снизит затраты на содержание тюрем и психбольниц!