Проект

Меня нашли на берегу, лицом в грязи, неподвижную и, казалось, бездыханную. Но я дышала. А вот Лев покачивался на воде, и водой же были заполнены его легкие.

– Если все это было каким-то божественным планом, то, значит, Бог убил Би?

– Нет. – Фостер ни секунды не раздумывал перед ответом, но я вижу, что мой вопрос его растревожил.

Я не рассказываю ему, что после произошедшего хожу в церковь чаще, чем раньше. Но только тогда, когда церковные службы заканчиваются. Я сижу между отцом Майклом и Робом с диктофоном в руках и слушаю, как они обсуждают последствия: закрытые центры «Единства», убитых горем членов Проекта, делящихся своей болью с другими. Историй так много. В каких-то я вижу себя больше, в каких-то – меньше, но в конечном итоге мы все оказались во власти одного и того же мужчины. Как это случилось?

Не знаю.

Я боюсь, это делает нас слабыми, но отец Майкл так не считает. Он думает, что Проект «Единство» был рожден из-за недостатков мира, его слабых сторон. И что требовалась сила духа, чтобы ответить на его зов. Что добро, принесенное хорошими людьми, невозможно отрицать, как невозможно отрицать и зло, жертвами которого они стали. А необходимость в добрых делах как была, так и осталась. Он надеется, что мы не опустим руки и продолжим благое дело.

– Можно тебя кое о чем спросить? – спрашиваю Фостера.

– Разве мы не для этого встретились?

– Когда я упомянула статью в чапмэнском доме, ты сказал, что написанное в ней – ложь.

– Я сказал, что Роб – лжесвидетель.

– Почему ты сказал так, если он говорил чистую правду?

– Потому что… – Фостер запинается. – Потому что в тот момент для меня это не было правдой. Роб говорил о насилии в Проекте. Я не считал, что меня подвергают насилию.

– Ты скучаешь по Проекту?

Он надолго закрывает глаза, его лицо искажается.

– Безумно скучаю, – хрипло отвечает он. Открывает глаза. – А ты?

Тянусь к диктофону, чтобы выключить его, но останавливаю себя. Тяжело сглатываю, открываю рот и снова его закрываю.

– Я недолго была в нем, – выдавливаю с трудом.

– Ты скучаешь по нему?

У меня перекашивается лицо. Фостер протягивает через стол руку и сжимает мою ладонь. Судорожно выдохнув, выпрямляюсь и высвобождаю руку. Мне теперь невыносимы прикосновения. Сложно объяснить почему. Не потому, что я не хочу, чтобы ко мне прикасались. А потому, что слишком сильно этого хочу. Боюсь, я отдам все, что осталось от меня, лишь бы почувствовать себя менее одинокой.

Но один раз я уже это сделала.

Я прочищаю горло, бросаю взгляд на часы.

– Куда вы потом?

– На могилу Би. Пойдешь с нами?

Водолазы осмотрели озеро и нашли сестру. То, что от нее осталось. Она была не так уж и далеко.

– Мне нужно возвращаться. – Смотрю на Эмми. Ее ножки почти касаются неба. – Она…

Фостер прослеживает мой взгляд.

– Для нее все очень запутанно, – говорит он, – но мы потихоньку со всем разберемся.

Вскоре после этого мы прощаемся.

По дороге к моей машине меня вдруг словно прошибает током. Я чувствую на себе чей-то взгляд. Осматриваю улицу, пытаясь увидеть что-то за толпой прохожих, движущихся мимо меня в разные стороны. Прижимаю к груди ладонь – под ней трепещет, ноет сердце. Я медленно поворачиваюсь, и мой взгляд останавливается на углу Уилсон-авеню и Холл-стрит, но там никого нет.

* * *

– С годовщиной, новичок.

Я кладу купленный в пекарне капкейк в самый центр письменного стола Уэсли. Он отрывает взгляд от экрана компьютера. В его синих глазах усталость и рвение. Я замечаю на его мониторе хаос, творящийся в гугл-календаре Пола. Я не скучаю по этому. Ни чуточки.

– Сколько я здесь уже? – вопрошает Уэсли.

– Один месяц, – поднимаю я палец.

– А кажется, что годы.

– Да, Пол так действует на людей.

– Я все слышу, – отзывается из кухни Пол.

Они там с Лорен милуются. Ее обручальное кольцо блестит в солнечном свете. Я иду к своей кабинке – соседней с Лорен, залогиниваюсь на компьютере и открываю вордовский файл. Моего отражения в экране почти не разглядеть, его перечеркивает название документа.

«ПРОЕКТ»

«Ло Денэм»

– Как дело движется? – спрашивает Пол по пути в свой кабинет.

Поднимаю на него взгляд.

– Я просто хочу… это должна быть правда, понимаешь?

Он кивает с сочувствием в глазах.

Я снова смотрю на экран. Это должна быть правда. Я не одна, кому она даст почувствовать себя живым.

2017

Сегодня – последний день.

Сегодня ее жизнь в «Единстве» закончится, и завтра она проснется в доме отца Майкла, поест с Эмми залитый кетчупом завтрак и наконец-то начнет деликатный процесс знакомства дочери с матерью.

Эта мысль делает ее такой счастливой, какой она не чувствовала себя долгое-долгое время.