Продавец шаурмы

Но…

Розовые мечты, на пару с ванильными грёзами, тяжёлым камнем рухнули прямо в чёрную пропасть обречённости, разлетевшись на миллион острых крупинок, когда Высоцкий бездушно отчеканил:

— Отпущу… Если штраф заплатишь.

Ну а чего ты, наивная дурнушка, ожидала? Траур всё ещё не закончен. Депрессия в самом разгаре.

— Но что было бы, если бы Ваня… мной воспользовался? — решаю надавить на слабое, тем самым проверив есть ли хоть капля светлых чувств к моей душеньке у этого заплуталого демона.

— Не знаю!!! Плевать мне! Сама виновата! Говорил же не высовываться! А ты… как на зло выперлась! Да ещё и в рубашке этой… развратной! Специально что ли?? Небось хотела с друзьями поссорить? Хотела таким образом за наказание отомстить??

Макс…

Остановись!

Зачем ты такое говоришь??

Неожиданно, я почувствовала, как глаза защипало от сильного напряжения, словно мне в лицо кислотой прыснули. И сделали это те самые руки… которые так нежно, прошлой ночью обнимали.

Только не плачь! Только не плачь… Не позволяй эмоциональному демону насытится горькими слезами, умыться жидким проявлением горя, насытиться превосходством, властью, надменностью, обретенной над тобой.

Холод в его глазах снова проник в мою хрупкую душу, превращая весь внутренний мир в ледниковый период.

— Сама виновата… — повторил это ещё раз, словно я глухая и тупая в придачу, что с одного раза не понимаю.

— Дааа! И в чем же я виновата?! — пламенная лава гнева готова была в любую секунду выскочить из мощного внутреннего кратера прямо в лицо ненавистного противника, — В том, что незаслуженно стала твоей пленницей? Рабыней? Тряпкой, об которую кто пожелает, может ноги спокойно обтереть?

Но чудовище не ответило. На прощанье, откинув бездушным ледяным взором ничтожную рабыню, просто покинуло комнату.

Но всё же, мне кажется или, парень что-то шепнул напоследок, что-то похожее на:

''Виновата в том… что очень красивая''.

А может, у меня всего лишь глюки от нервного перенапряжения разыгрались.

И зря вообще Гарику поверила! Такой же, как и остальные члены долбанного, бессердечного трио! Решил просто поглумиться, навешал лапши на уши, что Высоцкий с ума по мне сохнет, я и поверила. На самом же деле, они, все разом, просто высокомерные мажорчики, питающиеся эмоциями простых смертных.

А я, к величайшему сожалению, попросту стала их излюбленной жертвой.

Глава 15

Дни летели как минуты. Вдох — и уже вечер. Выдох — и снова утро.

Сегодняшний день — как вчерашний. А вчерашний — как завтрашний.

Одно и тоже. Одно и тоже.

Уборка. Готовка. Уборка. Готовка. Сон. Передышка. Голод и холод.

Слезы. Отчаянье. Грусть. Переживания.

Как все достало…

Словно пленница дикая, да одинокая, запертая в темной башне. Не с кем поговорить, не у кого помощи попросить. Хорошо хоть пёс есть. Гриша для меня единственным верным другом стал, а также — «мимимишным» источником снятия нервного напряжения.

Высоцкий словно призраком перевоплотился. Рано уходит. Поздно приходит. Уже как две недели избегает, делая вид, что не замечает.

А мне как-то больно. За себя больно, и вдвойне почему-то, за этого придурка больно. Затеять ''душевные беседы'' я больше ни при каких обстоятельствах не осмеливалась, иначе понимала, что зверёныш живьём слопает, вместе со всеми потрохами, да костями. Причём так жадно, что даже пикнуть не успею.

Судя по каждодневному бардаку, у парня конкретно крыша поехала. Как утром в гостиную спускаюсь — до чёртиков самых пугаюсь!

Горы мусора, банки, склянки, разбитые вазы. Ощущение, что гадёныш намеренно для меня старается, дабы я без дела по его хоромам не слонялась! Специально же такое вытворяет, тем самым, намекая на мою жалкую роль в качестве прислуги в этом доме. Нет не прислуги! А рабыни! Прислуге хотя бы платят. Загнал в обречённое положение, даже кусочком вчерашнего хлеба не снабдив. Того гляди, скоро буду уплетать то, что Гриша не доедает.

* * *

Но однажды нежарким ранним вечером я задержалась на кухне, просматривая последние пищевые запасы, отмечая, что жалких ''сухариков'' с трудом на неделю хватит, как вдруг услышала щелчок входной двери, да резко встрепенулась, понимая, что ''змей Горыныч'' собственной персоной пожаловал часом ранее, чем должен был объявиться, а ''Золушка'' ещё не успела в «башенке» скрыться.

Попыталась было добежать до лестницы, как вдруг, прямо в проходе между прихожей и кухонькой, столкнулась с грозным хозяином ''Виллы строго режима'' да чуть нос не разбила об его стальное плечо.

— Куда спешишь? — прохладная энергетика сущего кошмара практически превратила собственное тело в бездушную глыбу льда.

— Эмм, и тебе привет! К себе… — не поднимая глаз, промямлила ему точно в грудину, невольно испытывая пьянящее головокружение от божественного пряного аромата, исходившего от хладнокровной статуи, нарекаемой Максимом Высоцким.

— Вообще-то сейчас только пол седьмого.

Понимая, на что барин намекает, нервно сглатываю:

— Я все сделала. В полу скоро дырки образуются от ежедневных надраиваний.