Продавец приключений

– Ну так слушай… Да-а… Как только услышали мы с тобой вчера про то, что делается с океаном, помчался я в такси прямо в аэропорт. Как ты понимаешь сам, мне нужно было к утру вернуться на работу. Приезжаю в аэропорт, выбегаю на лётную полосу, а самолёт Москва – Сан-Франциско уже оторвался от земли – поднимается в воздух. Понимаешь, Вася, чтобы выиграть побольше времени, я должен был непременно попасть в Сан-Франциско. Потому что вчера у нас было уже вчера, а население Сан-Франциско ещё жило днём позавчерашним…

Так вот, что делать? Я на лётной полосе, а самолёт уже поднимается в воздух. Если мне не удастся сесть в него, он улетит и я не успею предотвратить гибель океана. Но как сесть в самолёт, если он уже находится в воздухе? И вот тут меня осенила безумно смелая идея. Вася, смею тебя заверить, такое ещё никому и никогда не приходило в голову. Итак… Мм, что я сделал?

Базиль Тихонович так крепко задумался, что над его переносицей возникли две вертикальные морщины.

– Вспомнил! – воскликнул слесарь, озаряясь счастливой улыбкой. – Я просто дал самолёту подняться высоко, пока он не стал размером с ладонь… С твою ладонь, – уточнил слесарь. – И тогда я схватил его и бережно зажал в кулаке. Он зажужжал у меня в руке, точно серебристый жучок. Но как ты понимаешь, это было только лишь половиной дела. Даже меньшей частью его. Ещё оставалось самое главное – попасть на борт самолёта. Но как ты догадался, нас разделяли те тысячи метров, на которые уже успел подняться самолёт.

И вот тут мне помогли свободные лётчики. Вид человека, стоявшего посреди аэродрома и державшего в руке пассажирский самолёт, следующий международным рейсом, вскоре привлёк внимание всего аэропорта.

Ко мне подошёл диспетчер и вежливо, но строго спросил, почему я мешаю пассажирскому межконтинентальному серебристому лайнеру следовать без помех своим курсом. Я объяснил ему, в чём дело, и диспетчер очень разволновался, потому что его тоже и днём и ночью беспокоила судьба Мирового океана. Он обещал мне помочь и, вернувшись в здание вокзала, поведал собравшимся там лётчикам и пассажирам о моём намерении спасти исчезающий океан.

Эта весть тотчас взбудоражила весь аэропорт. Люди окружили меня и наперебой предлагали свои услуги. А один военный пилот, отъезжающий в отпуск, сбегал на свой аэродром и вскоре подрулил ко мне на сверхзвуковом истребителе.

Так как у меня уже не было времени, мы только обменялись крепкими рукопожатиями, я сел в кабину позади пилота, и сверхзвуковой истребитель помчался ввысь вдоль моей руки.

По мере нашего приближения размеры пассажирского самолёта увеличивались, и мне было всё труднее и труднее удерживать его в руке. Наконец он стал совсем большим и тяжёлым, и я выпустил его.

Но к этому времени мы почти настигли самолёт. А минуту спустя и вовсе поравнялись с его бортом. Экипаж пассажирского лайнера, предупреждённый по радио диспетчером, распахнул на мгновение люк, и я перескочил в тамбур самолёта. Эта операция была проведена настолько слаженно, что пассажирский самолёт не потерял ни грамма воздуха, а я не обморозил ни одного уха на ужасном холоде, который царил на такой высоте.

Военный лётчик помахал мне рукой и благополучно вернулся на свою базу, а свободные члены экипажа окружили меня и отвели в салон первого класса. Потом ко мне вышел сам командир корабля – старый воздушный волк – и сообщил, что чуткий экипаж ещё при взлёте заметил человека, бегущего следом по полосе, и хотел остановить самолёт. Но тут вмешался один пассажир, сказал, что это прибежал попрощаться его опоздавший приятель и не стоит ради одного приятельского рукопожатия задерживать вылет многих спешащих людей.

Выслушав короткий рассказ командира корабля, я почувствовал на своём затылке чей-то угрюмый взгляд и невольно обернулся. В углу салона сидел мужчина в соломенной шляпе, брезентовой куртке и болотных сапогах. Его татуированная рука судорожно сжимала древко спиннинга. На багровом лице мужчины, украшенном чёрными усами, косматыми баками и увесистой медной серьгой в мочке правого уха, была написана крайняя степень досады.

Я и сам не прочь иногда посидеть с удочкой над прудом, и потому мне было понятно нетерпение этого рыбака. Только подумать, его ждёт хороший клёв на берегу Тихого океана, а тут кто-то хватает руками самолёт.

Я подмигнул рыбаку ободряюще, но тот ответил мне зловещей усмешкой, истинное значение которой тогда осталось для меня неизвестным.

А пока я ошибочно решил дать человеку время успокоиться и повернулся к командиру.

– Скажите, – спросил я, не удержавшись, – что вы почувствовали, оказавшись в моём кулаке? Это ведь первый случай в истории воздухоплавания.

– Мы решили, что попали в плотную тучу, – улыбнулся командир и тут же посерьёзнел. – Только если бы этот случай был и последним. Представляете, что получится с расписанием рейсов, если каждый начнёт хватать самолёты за хвост, забыв, что лайнер – не уличная кошка.

Я обещал ему не повторять подобного и сказал: а что касается остальных людей, то больше никому до этого не додуматься…