Продавец льда грядёт

Хьюго. Приветствую вас, людишки! Ничего! Скоро вы будете есть горячие бутерброды с сосисками под ивами и пить бесплатное вино. (Внезапно надменным требовательным тоном.) Это шампанское не было надлежащим образом охлаждено. (С клокочущей злобой.) Проклятый лгун Хикки! Разве это доказывает, что я хочу быть аристократом? Я люблю только пролетариат! Я поведу их! Я стану для них как Бог! Они будут моими рабами!

Он останавливается, дивясь самому себе, — к Ларри, умоляюще.

Я очень пьян, Ларри? Я говорю глупости. Ларри, старый друг, я так пьян, что не знаю, что несу, да?

Ларри(с жалостью). Хьюго, ты ужасно пьян. Я никогда тебя таким не видел. Тебе надо отоспаться.

Хьюго(с благодарностью). Да, мне надо спать. Я слишком пьян.

Он кладёт голову на руки и закрывает глаза.

Джо(за обеденным прилавком, суеверно размышляя). Ты прав, Ларри. Несчастье вошло в дверь, когда пришёл Хикки. Я бывалый игрок, и у меня чутьё на невезенье! (Затем с вызовом.) Но это невезенье только для белых. Оно не может мне навредить!

Он выходит из-из прилавка и идёт к бару, натянуто обращаясь к Рокки.

Хлеб нарезан, и я закончил свою работу. Получу я выпивку, которую я заслужил?

Рокки бросает на него враждебный взгляд, но пододвигает к нему бутылку и стакан, Джо наливает до краёв, угрюмо.

Всё, я покончил с этой свалкой.

Он достаёт из кармана ключ и швыряет его на стойку.

Вот ключ от моей комнаты. Я не вернусь. Я пойду к своим, где мне место. Я не останусь там, где меня не хотят. Мне тошно проводить время с белыми.

Он заглатывает налитое, затем вызывающе глядя по сторонам он нарочно бросает свой стакан на пол и разбивает его.

Рокки. Эй, какого чёрта!

Джо(с глумливым достоинством). Это я тебе помог, чтобы тебе не надо было это делать самому. Теперь тебе не надо будет его бить самому, как только я отвернусь, чтобы ни один белый не мог поскандалить, что ему приходится пить из одного стакана с чёрным.

Он неуклюже идёт к двери на улицу — затем поворачивается для прощального удара — хвастливо.

Устал я тут бездельничать с кучей тунеядцев. Я — игрок. Я войду в игру на большие деньги и много выиграю. Потом я получу добро, чтобы снова открыть моё казино для цветных. Может быть, я как-нибудь зайду сюда с вами повидаться. Может быть, я брошу двадцать долларов на прилавок и скажу: «Вот, пейте на здоровье», — и посмотрю, как все станут хлопать меня по плечу и говорить: «Конечно, Джо, ты белый». Но я скажу: «Нет, я чёрный, и мои деньги — это деньги чёрного, и либо вы гордитесь тем, что можете со мной выпить, либо вообще не получите никакой выпивки!» Или, возможно, я просто скажу: «Идите все к чёрту. Я не опущусь до того, чтобы выпивать с белым мусором!»

Он открывает дверь, чтобы выйти, затем снова поворачивается.

И это не пустая мечта! Я сегодня добуду денег, чтобы сделать мою ставку, как-нибудь, где-нибудь! Я их достану, даже если мне придётся одолжить пистолет и ограбить какого-нибудь белого! Подождите и увидите!

Он выходит через двустворчатую уличную дверь, исполненный чувства собственного достоинства.

Чак(сердито). Ну и наглости у этого негра! Если бы я не был прилично одет, я бы вышел и подмёл им улицу!

Рокки. А, оставь ты этого старого болвана! Этот его игорный дом! Он сегодня же вернётся и попросит у Харри назад свою комнату и будет клянчить у меня выпивку. (Мстительно.) Тогда будет моя очередь бить посуду. Я покажу ему, где его место!

Вращающиеся двери открываются в комнату, и с улицы входит Вилли Обан. Он выбрит; на нём дорогой, добротно сшитый костюм, хорошая обувь и чистое бельё. Он абсолютно трезв, но выглядит больным и его чудовищно трясёт от похмелья.

Чак. Ещё один разряженный! Ты получил обратно свою одежду от Солли, а, Вилли? (С издёвкой.) Теперь ты сможешь её снова продать завтра.

Вилли(натянуто). Нет, я с этим покончил. Навсегда.

Он подходит к бару.