Продавец грез

На следующий день фотография человека, за которым мы следовали, появилась не только в газете группы «Мегасофт», но и во всех основных городских газетах; даже в информационных выпусках телевидения. Его идеи вызвали сильнейший резонанс. В некоторых газетах его уже стали называть по имени, которое ему нравилось: продавец грез. Писали, что он перевернул мир моды с ног на голову.

Журналисты, чрезвычайно озабоченные тем воздействием, которое оказывает на молодежь феномен стереотипа красоты, описанный им, заговорили о «синдроме Барби» и сделали свои выводы, экстраполируя то, что он сказал. Они начали обсуждать высказывания учителя, будто многие подростки напоминают ему сумасшедших, потому что вечно недовольны своим телом, то и дело обнаруживают дефекты на своих лицах и с видом знатоков постоянно твердят, что данная одежда им не идет.

Пробудилось даже сознание молодых людей, не любивших читать прессу. Кое-кто из ребят принес газету с собой в школу, и она ходила там по рукам. Многие мальчишки и девчонки, прочитав статью, почувствовали облегчение, поскольку они были очень удручены своими «анатомическими дефектами», а теперь стали замечать в себе способность смеяться над собственной паранойей. Они радовались, что в статье говорилось о проблемах, которые в школе были чуть ли не запретными темами. С этого времени некоторыми молодыми людьми стал овладевать бунтарский дух. Они начали осуждать существующую социальную систему и выражали желание глубже познакомиться с идеями таинственного продавца грез.

Во второй половине того же дня к нам присоединилась Моника и сообщила о резонансе, который вызвала публикация в ее среде. Она сказала, что некоторые из ее друзей-модельеров, а также некоторые владельцы бутиков восприняли идеи учителя и провозгласили, что не следует устанавливать какие-то стандарты красоты, во всяком случае, не в массовом порядке.

Почувствовав энтузиазм манекенщицы, мы решили рассказать ей о различных случаях из нашей практики в последние несколько месяцев. Моника была поражена. Мы все были возбуждены и просто кипели от адреналина. Неделю спустя учитель снова пришел к нам и сообщил, что собирается подключить к нашему проекту еще одну женщину.

Глядя на превосходную фигурку Моники, мы решили, что он может пригласить для участия в нашем проекте не одну, а хоть десять женщин. «Как изменилось наше мнение!» — думал я. Я, всегда порицавший политиков, которые вчера были заклятыми врагами, а сегодня уже друзья и братья, теперь начал понимать, что подобное непостоянство является недугом, свойственным человеку, особенно мужчинам. У одних это непостоянство было заметным, у других — невидимым.

Заявив о своем желании, учитель посмотрел вверх, потом по сторонам, тронул себя за подбородок и пошел куда-то в сторону. Он пребывал в задумчивости. Начал задавать себе вопросы тихим голосом:

— Какую же женщину позвать? С какими качествами?

Учитель находился в двадцати метрах от группы и ходил кругами по вестибюлю большого торгового центра, в который мы перед этим зашли. Вдруг, когда мы были в самом приподнятом настроении, предвкушая появление в группе еще одной женщины, откуда-то взялась пожилая сеньора и легонько стукнула Краснобая по голове. Это была дона Журема.

— Как поживаете, сынки? — шутливо обратилась она к нам.

— Все хорошо, дона Журема, очень рады снова вас видеть! — ответили мы хором, как вежливые дети.

Группа тут же посмотрела на задумчивого учителя, и всем одновременно пришла в голову страшная мысль: «Надо убрать старушенцию отсюда как можно скорее, иначе, не ровен час, он ее призовет следовать за ним».

Тут учитель, который теперь смотрел на тротуар, снова задал себе тот же вопрос:

— Кого же позвать?

У нас по спинам побежали мурашки. Мы постарались заслонить собой дону Журему. Нужно было как-то избавиться от нее.

— Солнце жарит… вовсю. Сеньора, ваш организм может оказаться обезвоженным. Вы вся в поту. Идите… домой, — заговорил Димас, мастер манипуляции человеческими сердцами. Но она не хотела покидать нас.

— Погода великолепная, сынок, — только и промолвила старушка.

Боясь, что учитель может вот-вот подойти, Эдсон взял старушку под руку и отвел ее в сторону от «линии огня».

— Вы, по-моему, очень устали. В таком возрасте нужно почаще отдыхать.

— Я чувствую себя превосходно, сынок. Но спасибо тебе за беспокойство, — поблагодарила дона Журема.

Я тоже сделал несколько попыток. Пробовал напомнить о том, что она могла позабыть: обещание, визит, заплатить по счету. Безрезультатно. Старушка пояснила мне, что все запланированное на сегодняшний день выполнено.

Моника не понимала, почему мы так озабочены появлением доны Журемы. Ей показалось, что мы ведем себя как-то неестественно. Бартоломеу, самого честного из нас, еще раз занесло. Видя, что она и не думает идти домой, он нахмурил брови и обратился к ней:

— Милая, прекрасная и бесподобная Журемочка!

Услышав эти ласковые слова Краснобая, старушка растаяла, и у нее задрожали реснички.

А Краснобай принялся развивать успех и произнес очередную глупость: