Проданный путь

Бродяга идёт по пустыне, переполненной ядовитыми насекомыми, как по самой удобной в мире дороге. В руках его опять посох, которым Джари щекочет пустыню, и колючие растения расступаются, освободив ему путь. Он приветствует небо с серебристыми звёздами, и небо посылает ему дождь, смягчив жар раскалённого песка, по которому ступают босые ноги бродяги. Ночной путешественник просит три луны Саркасса послать ему свет – и луны освещают дорогу. Он приветствует песок Саркасса, и песок рассыпается, сотворив проход для босых ног. Он приветствует жизнь, и ядовитые стрекозы летят впереди, чтобы указать правильное направление.

Что же это за бродяга? Горы и небеса ему подчиняются, стрекозы и скорпионы не жалят, как воинов Конта, силовые барьеры пропускают его, а сухая палка может превращаться в нефритовый стержень! Но он действительно нищий: одежда заскорузла от грязи, запутанные волосы покрылись пылью, на подошвах язвы, сочащиеся кровью, а в карманах живут пауки и многоножки. Он потеет, он страдает от жары и жажды, укус саркасского скорпиона смертелен для тела бродяги.

Контийцы не знают ответов на эти вопросы, но если бы они спросили у мнемоидов с Окутаны 5, то услышали бы странную мысль, которая совершенно не укладывается в их логику: мнемоиды считают, что Продавец путей учтив с миром, и потому мир учтив с ним. Впрочем, когда Джари Дагата усмехается, оглядываясь на Стальной Форт, точно и определённо можно сказать, что он никогда не будет учтив с теми, кто спрятался за силовым барьером и убил дух Саркасса, перекопав все пески пустыни в поисках нефрита.

Контийцам нет дела до мыслей бродяги, они считают себя героями, которые освобождают мир от страшной угрозы. В легендах Аста Деуса записано: эон, который начинается с неестественной войны, способен уничтожить порядок всей волны творения. Хаос, который расположен за границами волны творения, смешается с материальными мирами, всё заполнится первоэнергией. Не будет разницы между планетой и вакуумом, пламенем и водой, телом контийца и нефритовым стержнем. Никто не сможет выразить свою индивидуальность и совершенствовать дух, потому что дух будет частью целого, пребывающего в застывшем совершенстве. Ведь именно потому и посылает великое Внеграничье своих эмиссаров в волну творения: чтобы совершенство хаоса превратить в разность уровней, дающих возможность течь первоэнергии в разных направлениях.

Кто-то из мудрецов и магистров смотрит с опаской на войну, от которой весь мир погрузился в хаос, а кто-то с надеждой, ибо считает состояние хаоса безупречностью, ведь хаос рано или поздно лишит формы содержания, а содержание – смысла, и тогда всё станет единым.

Действительно, война с симбиотами Птаха – самая неестественная в этом эоне. Миллиарды гуманоидов, вооружённых смертоносными нефритовыми излучателями, не могут победить несколько тысяч симбиотских воинов. Кажется, конец войны настанет, когда прекрасный Бальдур подурнеет лицом, а воинственный Мардук перестанет метать огненные дротики в смертных. Так считают мудрецы, но, скорее всего, закончится эон – и вместе с ним завершится и эта странная война.

В ней участвует ещё одна сила – клан Раат, владеющий древней боевой магией. Один воин Раат стоит тысячи контийских звездолётов, но им тоже пока не удалось победить симбиотов или захватить Птаха и его планету Тронн.

Даже когда силы гуманоидов и Раат объединились, конец проклятью симбиотов не наступил. Потому многие мудрецы пришли к печальному выводу: возможно, царство антропоидных рас приходит к концу, уступая дорогу новому виду существ. Их называют «тики», что на языке Тронна значит «божественные шары», или «небесные скаты»; впрочем, кроме Птаха, никто точно не знает язык Тронна. Тики не нуждаются в кислороде, они создают симбиоз, соединяясь с любым живым существом, обладающим плотью, превращая своего носителя в сверхсущество.

Когда появились первые симбиоты, мир вздрогнул от ужаса, но не посмел напасть на них. Однако планеты окружили себя защитными барьерами, и тогда Птах объявил войну Живому космосу, а именно – Контийской империи. В переговоры он вступить не пожелал и развязал войну, которой нет конца.

Воины контийской армии уверены, что очищают Живой космос и свой дом от скверны, от самого неестественного союза в волне творения – гуманоидов и анаэробных тики. Моральная чистота солдат не подвергается сомнению, а ужас симбиоза в их глазах – хуже смерти. Правители Конта поддерживают высокий моральный дух армии, но втайне грезят о прибыли, которую могли бы извлечь, если бы получили монополию на симбиоз тики. Правда, для реализации таких целей сначала надо умертвить Птаха и победить воинов-симбиотов. К чему стремится клан Раат – вообще неизвестно, однако и они имеют планы использования анаэробных тики.

Великий Птах, создатель симбиотов, лишь смеётся над воинами Конта и продолжает создавать симбиотов. Только теперь он не дарит тики всем желающим. Разве что раз в сто циклов, когда у него особое настроение.