Продай меня, если сможешь…

– Поехали, мужики, развезу вас по домам. До свидания, Михаил Викторович, – Рома подходит ко мне. – Поздравляю.

– Спасибо, – жму протянутую руку. Вижу, что ему сегодняшний день дался тоже непросто.

* * *

Тишина квартиры действует угнетающе. Как-то слишком громко звякают в прихожей ключи, в душе не получается отрегулировать воду и домываюсь холодной. Падаю на кровать, зарываюсь лицом в подушку, которая хранит запах Катиных духов, и, крепко стиснув её, засыпаю.

Всю ночь снятся кошмары, и только настойчивая мелодия телефона не даёт какой-то твари меня сожрать. На ощупь нахожу мобильник под подушкой и отвечаю.

– Слушаю.

– Привет, Серёг, я рассказал всё Марго, – усталый выдох. – Они вместе с тётей Тасей уже в больницу уехали. И кота забрали. Обе со мной не разговаривают.

– Сколько времени?

– Девять утра. Ты ещё спишь?

– Уже встаю, скоро буду в больнице.

– До встречи.

Отключаю вызов и слышу, что в квартире не один. Из кухни доносится запах кофе и блинчиков.

– Доброе утро, мам, – хорошо, что она приехала.

– Сыночек! Ты поешь сначала, потом поговорим, – ставит на стол тарелку и чашку с кофе, хмуро на меня поглядывая.

– Спрашивай сразу, – вздыхая, сажусь на стул.

– Часть уже рассказал папа под пытками, поэтому у меня два вопроса. Любишь ли ты эту девушку и что думаешь делать дальше?

– Люблю, мам. Жениться и рожать вам внуков, если она меня простит, – голос оседает до шёпота.

– Что значит «если»? – начинает заводиться мать. – Я не позволю, чтобы моя внучка росла где-то отдельно от меня! И от тебя!

– Может, внук.

– Это не имеет принципиального значения, – женщина взмахивает лопаткой и горячие капли масла попадают мне на грудь.

– Больно же!

– Так тебе и надо. Наворотили дел – извольте отвечать…

От гневной тирады спасает звонок маминого телефона. Она вытирает руки и выходит в соседнюю комнату достать его из сумки. Прислушавшись к разговору, понимаю, что звонит тётя Алла – мама Фёдора. На ходу запихиваю в рот блин, заливая его кофе. Пора быстрее выметаться из дома, пока родительницы не успели обменяться информацией.

Глава 37

Катерина

– Катюш, ну съешь ещё ложечку! – сестра вот уже полчаса пытается впихнуть в меня куриный бульон, который упорно лезет назад. – Ну ты чего? Тётя Тася специально тебе варила.

– Не хочется, спасибо. Извините, Таисия Львовна.

– Что ты, детка, потом покушаешь, – гладит меня по руке женщина. – Главное, не забывай, что теперь не только себя кормишь, ещё и человека маленького.

Именно эта новость не даёт мне успокоиться. У меня будет ребёнок от мужчины, которого я сильно люблю и так же сильно ненавижу. Даже невероятная история моего спасения не меняет главного. Сергей меня не любит и достаточно категоричен в вопросе детей. Он их попросту не хочет. Мне кажется, что сердце вот-вот разорвётся от обиды за то, что наш малыш с самого рождения будет жить в неполной семье. Я хорошо знаю, как это больно.

В палату входит немолодой мужчина в белом халате, кажущийся мне смутно знакомым.

– Здравствуете! – на его лице появляется улыбка. – Ну сегодня, Катя, вы выглядите явно лучше.

Он что-то ещё мне говорит, и в моей голове гулко звучит голос, который я узнала бы из миллиона. Голос, который в сером кабинете, увешанном календарями с кошками разных пород, чтобы прикрыть облупившуюся краску на стенах, сообщил моей воспитательнице, что я не могу зайти в палату к папе, потому что его больше нет. Из-за халатности этого человека мама воспитывала двоих детей одна. Почему я встретилась с ним именно сейчас?

Пульс подлетает до такой скорости, что у меня закладывает уши. Тёплая сухая рука дотрагивается до моего запястья, и кто-то зовёт медсестру. Сестра трясёт меня за плечи.

– Катя, Катенька, ты чего? – почти рыдает Маргарита.

Под носом оказывается вата с резким запахом, и я оживаю, выплывая из болезненных воспоминаний. Врач смотрит на меня с беспокойством, держит за руку и считает пульс. Убедившись, что приступ миновал, долго записывает назначения в карточку.

– Вы уже ели сегодня?

– Немного бульона, – отвечает за меня тётя Тася.

– Такие приступы тахикардии очень опасны в вашем положении. Пройдёте ЭКГ, УЗИ сердца и сдадите кровь на расширенный гемостаз.

Коротко киваю в ответ и, не желая разговаривать с вежливым душегубом, отворачиваюсь к стенке лицом. Долго лежу, не двигаясь, и поливаю солёными слезами подушку. В палате остаётся только сестра. Думая, что я сплю, она тихонько гладит меня по руке, лежащей на простыне.

– Прости меня, сестричка. Это я во всём виновата.

– Не извиняйся, – решаю не притворяться спящей. – Всё было бы прекрасно, если бы я не была дурой. Сергей спит с секретаршей и не хочет детей. Свою бывшую девушку он отправил на аборт, представляешь? Сейчас ребёнку могло быть три года. Я больше никогда не хочу видеть этого ползучего гада, – в моём голосе льдинками звенят слёзы.

Сестра прижимает меня к себе. Я чувствую, что она отдаёт мне свои силы.

– Кать, он же отец. Вам придётся общаться.

– Не придётся, – мой голос звучит зло и уверенно. – У ребёнка будет другой папа, который будет нас любить.