Продается дом с дедушкой

– Старик, ты куда пропал вчера? Я хотел пригласить вас с Ларисой к нам в гости. Ты прости, что я исчез так надолго. Сам понимаешь… Приходите в субботу, посидим. Маше рожать через два месяца, тогда не до гостей будет.

– Куда? На Сокол? – выдавил из себя Игорь.

– Нет, мы там ремонт затеяли. На Тверскую. Лариса адрес знает. Ждем!

Игорь положил трубку и замер.

– Ты чего? Ты завтракал? Яичницу тебе пожарить? – спросила Лариса.

– Нет. Комаровский позвал в гости.

– Да, я знаю. Поедем?

– Нет, не хочу. Ты знала, что он станет главным?

– Знала.

– Почему мне не сказала?

Лариса пожала плечами.

– Он позвал на Тверскую.

– Да, это бывшая квартира Надежды.

– Почему он стал главным?

– Бывший тесть помог. В память о дочери…

– То есть Сашка все правильно рассчитал… Теперь у него и место под солнцем, и квартира на Тверской. Плюс дача на Соколе.

Лариса не ответила.

– А откуда взялась Машенька?

– Она чудесная! Совсем девочка.

– Это я понял.

– Она из очень хорошей семьи. Новый тесть Саши – генерал.

– Кто бы сомневался…

– Она хорошая девочка. Очень переживает. Первая беременность… Ей страшно. Саша очень за нее беспокоится. Он будет замечательным отцом!

– Кто бы сомневался… Это же Комаровский.

– Ты не сможешь с ним работать, да?

– Не смогу.

– Он тоже так мне сказал. Но ты не волнуйся, я сказала, что ты почти закончил роман.

– Зачем?

– Не знаю… Мне показалось, что ты от меня этого ждал.

Игорь больше не писал. И ему было хорошо. Жизнь шла спокойно и тоскливо. Утро, вечер. Вечер, утро. Опять вечер. И он думал, что так будет и дальше. Успокоился. Лариса, дети, дача по выходным. Игорь даже начал поливать помидоры и находил в этом удовольствие. От Ларисы он узнал, что Машенька родила чудесную дочку. Сейчас в Малаховке, где дача ее родителей. Звали в гости. Саша передавал приветы.

Игорь Комаровскому не звонил – не хотел с ним разговаривать. Отрезал, раз и навсегда отрезал бывшего друга. Точно так же он раз и навсегда отрезал отца. Вычеркнул. Замарал жирно, наверняка, чтобы даже следа не осталось. Продрать бумагу ручкой, «замалевать» – как говорили в школе.

Игорь прекрасно помнил, как разбирал ящик письменного стола – Лариса настояла. Он категорически запретил ей выбрасывать бумаги. Она уступила, как уступила подросшим сыновьям – те тоже заваливали ящики выдранными из тетрадей листками, шпаргалками, записями. И, конечно, все было нужно. Лариса устраивала генеральную уборку под Новый год и на майские праздники. Заставляла сыновей выгребать мусор из ящиков. Игорю тоже было велено «разобрать стол», без разговоров.

Игорь вяло пересматривал записи, наброски и с уборкой продвигался вяло. На самом дне ящика валялся сложенный вдвое листок – почерк не его: телефон, имя – Анфиса Ивановна. Игорь даже улыбнулся: Анфиса Ивановна, это же надо!.. И кто такая? Он застыл с запиской в руках, пытаясь вспомнить, откуда она у него взялась. Но если лежит в ящике – значит, точно его бумажка. Почерк вроде бы знакомый. Да, точно знакомый. Ну, конечно! Только у Комаровского могут быть такие завитушки над заглавными буквами. Каллиграфический почерк. Его всегда в пример ставили в школе, будь он неладен. Игорь писал как курица лапой – по-другому не скажешь, – держал ручку четырьмя пальцами, средний укладывался тоже сверху, за что его ругали мать и учительница. Но не переучили. Уже в старших классах русичка отказывалась читать его сочинения – «глаза сломаешь, это неуважение к учителю, да как ты жить будешь с таким почерком…».

Игорь уставился на бумажку – ну, и кто такая Анфиса Ивановна, телефон которой записал Сашка? Хоть убей – не помнит. Звонить Комаровскому, спрашивать? Да ну его! Игорь быстро разобрал ящики – вытащил все из верхних и запихал в нижний. «Потом закончу…»

Ночь он спал плохо. Беспокойно, что ли. Вроде как в полудреме. Теперь это случалось часто. А если проваливался в сон – то обязательно виделся кошмар, хоть не засыпай!

Этой ночью он тоже мучился, ворочался, вставал, ходил в туалет, открывал и закрывал форточку на кухне, пока Лариса на него не прикрикнула:

– Ты дашь мне поспать? Хватит ходить уже!

Игорь послушно лег и старался не двигаться. Очень хотелось покашлять, чихнуть, высморкаться, но он боролся, терпел – Лариса бы его точно прибила. Хотя что значит «прибила»? Опять из детства, про мать. «Мать меня прибьет», – говорили ребята в школе, если не хотели лезть через забор и драть штаны. «Мать меня прибьет» – аргумент железобетонный, на все случаи жизни. Игорь тоже говорил: «Мать меня прибьет», хотя представить этого не мог. Или вот сейчас: Лариса, как она может его прибить?

Не выдержав неравной борьбы с желанием кашлянуть, шевельнуться, встать попить водички, Игорь уснул.

Проснулся, как выдернули – он вспомнил: Сашка давал ему номер телефона этой Анфисы Ивановны, когда Игорь спросил про отца. Отец исчез, будто его и не было. Сашка знал, где он, и дал телефон.