Пробужденный

– Ну… нет, вроде.

– Тогда я пойду спать. Не подумай, что я злой или неприветливый. Просто действительно хочу спать.

Только Вилем вновь прилег, как услышал, что кони подъехали и остановились возле его мастерской.

– Нет, сегодня я не отдохну, – проговорил он себе, – Нужно снаружи замок вешать. А то переехал на свою голову, – пошутил сам с собою.

Открыл. Там стоял какой-то знатный господин лет пятидесяти, в белом костюме английского покрова. В руках он держал трость с золотым набалдашником. Сразу видно, что весьма зажиточный. Вилем глянул на карету, которой тот приехал: не королевская, но видно, что сделана со вкусом: дерево, стекло, позолота. Мужчина поднял шляпу:

– Пан Сикора?

– Да, я.

– Приветствую вас! Меня зовут Рудольф Бэррел. Я наслышан о вас.

– Интересно, – улыбнулся Вилем, – О чем же именно?

– Только самые хорошие отзывы. Я не слушаю басни простого народа, там ничего толкового не услышишь. Мои друзья и знакомые – люди другого сорта, потому прислушиваюсь только к ним. Не буду говорить лишнего, а то это уже похоже на простое хвастовство. У меня есть к вам довольно крупный заказ: я владею небольшим производством, и там работает около сотни людей. Мне нужно восемьдесят пар обуви с грубой подошвой и высотой до середины икр. Материал у меня есть. Подошвы с вас. Не бесплатно конечно; у меня нет материала для подошв. Сколько времени вам потребуется? Потому что мне нужно, чтобы работа была выполнена через три недели. Размеры обуви здесь, – и Бэррел протянул клочок бумаги, на котором было все написано.

– Сколько времени… если сам – больше месяца.

– Честно говоря, это не мое дело, сам вы будете делать, или с сотней помощников. Мне главное, чтобы вы успели вовремя. Вопрос таков: вы беретесь за работу?

– Да, конечно.

– Тогда мой помощник завтра привезет материал. До свидания!

– Всего доброго.

Мужчина надел шляпу и уехал на своем экипаже.

«Интересный человек, – подумал себе Вилем, – Сильная личность, сразу видно. Даже не хочет слушать всякие мелочи, ему главное – результат. Что же! Человек хочет результаты, так я дам их ему!»

Да и вообще, не так важен сам процесс и методы, которыми достигается определенная цель, как сам конечный результат. Вот, что на самом деле имеет значение. Однако, что странно! Люди настолько разные, что одни получают удовольствие от процесса достижения или поиска цели, а другие от самого результата. А некоторые – и то и другое! Вилем же понял, что он весьма переменчив, потому у него все зависит от настроения.

Нужно что-то думать. Кого бы себе в помощники взять? Чтобы тот резал кожу, и готовил все, а Вилем только шил? Работа шла бы действительно быстро.

Вилем сел за работу, которую должен сделать за эту неделю, чтобы ничего не висело. Сидел до позднего вечера: мастерил, вырезал, шил, отмерял. Почти половину сделал и пошел спать.

«Мальчишка-газетчик! – промелькнуло в голове у Вилема, – Его возьму помощником. Он, как мне показалось, малец толковый, может чему и научится. Может это станет его куском хлеба в будущем. Не раздавать же ему газеты всю жизнь».

С такими мыслями Вилем уснул. Этой ночью ему ничего не снилось. Спал – словно младенец.

Он понял, что все же нашел здесь умиротворение. Не смотря на то, что к нему кто-то постоянно стучится в дверь. Почему он не решился переехать сюда раньше? Может, его внутреннее не было готово к таким переменам? Может, ему нужно было выстрадать. Чтобы, наконец, получить долгожданный покой?

Потому как если нет страдания – невозможно оценить наслаждение от его отсутствия по-настоящему! Когда не с чем сравнивать, то трудно сделать какие-либо выводы. Или же страдание – это лишь глупая привычка, навязанная обществом, религией? Ведь суть практически каждой религии убедить человека в том, что страдание это норма жизни…

Есть и мнение, что должна быть высочайшая степень здравомыслия, чтобы без страданий получать удовольствие от бытия. Но чтобы к здравомыслию прийти, тоже нужно прежде пройти через страдания. Потому, часто то, что человек не хочет принимать, является одним из важнейших моментов становления нас, как разумной и здравомыслящей личности.

Та мастерская была для него в своем роде отдушиной от беспокойства. Только сейчас он понял, что спасение – вот оно! Приют для его израненной души. Каждый должен иметь такое место. Или же человека. Но не каждый понимает, где именно нужно искать. Да и не готовы они. Если уж удалось найти, то ни в коем случае не теряйте это место, а тем более – если это человек, держите рядом и сами держитесь. Делайте все, чтобы удержать… Главное, без насилия для обеих сторон.

Теперь Вилему хотелось рисовать. И он стал возле своего полотна и начал вдумчиво водить по нему кисточкой… Пустой была лишь середина рисунка. По краям было почти все зарисовано. Там были изображены пустыни с верблюдами внизу; наверху снег с бурыми медведями; справа море с кораблями; слева луга с вереском и лисицами. Кое-где были только штрихи или вовсе непонятные линии.