Президент и сам мог налить себе воды, виски или сока, но ему хотелось, чтобы кто-то разделил с ним его одиночество. Теперь, когда он разбудил Чарли, ему было уже не так тоскливо, и он, накрыв вытянутые ноги клетчатым шотландским пледом, взялся за свой блокнот с вложенной в него памятной запиской.
Частный визит — это хорошо, подумал президент. Это значит — не будет никаких репортеров и он сможет хотя бы пару часов отдохнуть и побыть самим собой. Прикрыв глаза, президент Вильялобос погрузился в воспоминания. Вот, держа отца за руку, он поднимается по лестнице Пасаденского института криогенеза, вот входит в большой полутемный зал и видит… Кстати, как его звали?.. Ему пришлось заглянуть в блокнот, чтобы вспомнить имя: доктор Натаниэль Шихэйн. Ну конечно… Ирландец. Его и его жену называли Ромео и Джульеттой эпохи криотехнологий. Интересно, как выглядела его жена — Мэри, кажется?.. Самого Ната Вильялобос помнил: бескровная, отталкивающего сероватого оттенка восковая кожа, набрякший, собравшийся морщинами лоб, тусклые белки полуоткрытых глаз, волосы колышутся, точно водоросли в пруду. Именно тогда — то ли уже во время поездки, то ли вскоре после нее — его отец решил, что его тело тоже должно быть заморожено после смерти. Марко совершенно забыл об этом, но когда с его отцом действительно случился удар, мать напомнила ему о предсмертном желании Вильялобоса-старшего. Уже в те времена в подобном желании не было ничего невыполнимого, однако сама процедура оказалась довольно продолжительной и сложной, и к тому же весьма и весьма недешевой. Насколько президент помнил, она обошлась семье в несколько сот тысяч долларов, но самым неприятным было то, что средства массовой информации просто обожали упоминать об этой истории при каждом удобном и неудобном случае.
Ну как, скажите на милость, мог он при таких условиях разорвать контракт и похоронить отца, как хоронят большинство простых людей? А сделать это ему хотелось, и не только потому, что Вильялобос стремился положить конец неизвестности, хотя вопрос с оживлением отца оставался открытым. Главная проблема заключалась в деньгах; издержки, связанные с хранением тела при низких температурах, оказались слишком велики для семьи. Двое братьев Марко отказались вносить свою долю, и теперь он с беспокойством ждал, что скажет ему врач. Насколько известно президенту, доктор Баннерман — едва ли не единственный в мире специалист, способный вернуть Вильялобоса-старшего к жизни. Но что он скажет, возьмется ли он провести эту сложную процедуру? Если да и если все закончится успешно, его отец снова будет жить. Если же нет, тогда они наконец-то смогут предать тело старика земле.
— Мистер президент?..
Вильялобос повернул голову и увидел серьезное лицо Чарли.
— Мы почти на месте, сэр.
Здание филиала действительно маячило впереди — высокий обелиск черного стекла, хорошо различимый на фоне ясного голубого неба. Пилот бережно опустил летающий автомобиль в самый центр небольшой посадочной площадки. Еще до того как двигатели успели остановиться, один из помощников президента выскочил наружу и бросился к пассажирской дверце, чтобы помочь ему выйти. Потоки воздуха из затихающих турбин сбивали его с ног, относили в сторону, но парень доблестно сражался с ветром, стараясь при этом сохранить достоинство, хотя его прилипшие к ногам брючины трещали и хлопали, словно вымпелы, уловившие дыхание близкого урагана.
— Пусть кто-нибудь скажет Стиву, что ему вовсе не обязательно подвергать свою жизнь опасности. Что мы будем делать, если ветром его унесет далеко в пустыню? — сказал Вильялобос, и все его спутники снисходительно засмеялись, как смеются очень занятые люди.