Проблемы русского работника

до невероятности просты: деньги, какой-нибудь платок, при известных

обстоятельствах, лишь бы только никто не знал, лишь бы шито-крыто, делают все. Да и сами посудите: поденщина на своих харчах от 15 до 20

копеек, за мятье пуда льна 30 копеек — лен мнут ночью и за ночь только

лучшая баба наминает пуд, — за день молотьбы 20 копеек. Что же значит для

102

наезжающего из Петербурга господина какая-нибудь пятерка, даже

четвертной, даже сотенный билет в редких случаях. Посудите сами!

Сотенный билет за то, что «не смылится», и 15 копеек — за поденщину.

Поставленные в такие условия, многие ли чиновницы устоят? Что же

касается настоящего чувства, любви, то и баба не только ни в чем не

уступит чиновнице, но даже превзойдет ее. Я думаю, что тот, кто не знает, как может любить деревенская баба, готовая всем жертвовать для любимого

человека, тот вообще не знает, как может любить женщина

…Вот для начальства бабы в деревне язва. Мужчины гораздо более

терпеливо переносят и деспотизм хозяина, и деспотизм деревенского мира, и

деспотизм волостного, и затеи начальства: станового, урядника и т. п. А уж

бабы — нет, если дело коснется их личных бабьих интересов. Попробовало

как-то начальство описать за недоимки бабьи андараки (белорусские юбки), так бабы такой гвалт подняли, что страх, — к царице жаловаться, говорят, пойдем. И пошли бы. Начальство в этом случае, однако, осталось в барышах: бабы до тех пор точили мужчин, спали даже отдельно, пока те не

раздобылись деньгами — работ разных летних понабрали — и не уплатили

недоимок. Однако после того начальство бабьих андараков уже не трогало». Две суки в одном дворе

Тут удивительного ничего нет, многим известно, что в одном дворе

можно держать сколько угодно кобелей, но две суки загрызут друг друга. Но

эта биологическая женская особенность понятна, поэтому мужикам нет

оправдания. Ведь мужики становятся подкаблучниками по той же причине, по которой идут в батраки и бюрократы, - чтобы не быть хозяином и не

отвечать за принятые решения по хозяйству. Таким мужикам все равно –

хоть у барина холуем, хоть к арендатора батраком, хоть у жены под каблуком

– лишь бы самому решений не принимать и за них не отвечать.

Но меня заставило вспомнить о женщинах то, что у кликуш голодомора

в свидетелях одни старушки – именно они вспоминают про то, как