Проблемы души нашего времени

Теософы имеют весьма занятные представления о махатмах, которые прячутся где-то в Гималаях или на Тибете и оттуда управляют миром, который не перестают воодушевлять. Влияние магического восточного духовного содержания настолько велико, что умственно полноценные европейцы уверяли меня, будто добро, о котором я рассуждаю, внушено мне махатмами без моего предшествующего знания, а мои собственные мысли ни на что не годятся. Эта широко распространенная и внутренне усвоенная мифология, подобно всякой мифологии вообще, отнюдь не бессмысленна с психологической точки зрения. Нам представляется, что Восток и вправду имеет некоторое отношение к причинам сегодняшнего духовного сдвига, но этот Восток находится не в тибетских монастырях махатм, а скрывается прежде всего внутри нас. Этот якобы восточный дух – наша собственная душа, которая творит новые формы, содержащие духовные начала, призванные служить целительным тормозом для безграничной алчности арийского человека; эти формы предусматривают то ограничение жизни, которое на Востоке развивается в сомнительный квиетизм, ту стабильность бытия, что по необходимости торжествует, когда требования души становятся столь же настоятельными, как и материальные потребности социальной, внешней жизни. Мы пока, в эпоху американизма, далеки от этого, но уже, как мне кажется, приближаемся к рубежу новой духовной культуры. Мне не хотелось бы выступать в роли пророка, но невозможно обозначить проблемы души современного человека без упоминания стремления к покою в состоянии беспокойства, без потребности обрести уверенность в состоянии неуверенности. Новые формы бытия возникают из потребностей и необходимостей, а не из идеальных состояний неуверенности, не из идеальных притязаний и желаний. Нельзя задаваться такими вопросами в отрыве от всего остального, не обозначив, по меньшей мере, способы решения задач, если даже по этому поводу невозможно сказать что-либо окончательное и определенное. Увы, на сегодня для поисков решения – в том виде, в каком они мне видятся – не сделано ровным счетом ничего. Как и всегда, одни люди разочаровываются в возможности возвращения к прежней оптимистической природе, а другие стремятся к изменению мировоззрения и форм бытия.

Суть сегодняшней проблемы для меня заключается в исходящем из души очаровании современного сознания. Если смотреть с точки зрения пессимиста, это проявление разрушения; если же встать в позицию оптимиста, можно счесть, с другой стороны, что мы прозреваем начатки возможного, более глубокого изменения содержания западного сознания. В любом случае это явление громадного значения, тем более достойное внимания, что оно уже укоренилось в широких народных слоях, и тем более важное, что оно затрагивает те иррациональные и, как доказывает история, необозримые движущие силы души, которые таинственным и непредсказуемым образом определяют жизнь народов и культур. Именно эти силы, скрытые сегодня от многих, стоят за психологическим интересом нашего времени. Очарование души вовсе не извращенное по своей природе, это тяга, настолько сильная, что она не испытывает отвращения к безвкусице. Местность вдоль главной мировой дороги кажется пустынной и выработанной. Поэтому взыскующий инстинкт оставляет проторенные пути и ищет окольных, неизведанных троп; в свое время античный человек, освободившись от олимпийских богов, точно так же предался переднеазиатским мистериям. Тайный инстинкт обращается вовне и потому усваивает восточные теософии и восточную магию; устремляясь внутрь, он вдумчиво изучает «задворки» души и делает это с тем же скепсисом и с тем же радикализмом, с какими Будда отверг два миллиона прежних богов ради обретения единственно истинного, изначального опыта.

Теперь мы подходим к последнему вопросу. Правда ли все то, что я говорю о современном человеке? Или это лишь оптический обман? Не подлежит сомнению, что для многих миллионов европейцев приводимые мною факты будут всего-навсего малозначимыми случайностями, а для многих высокообразованных людей это только достойные сожаления заблуждения. Что, например, думал образованный римлянин о христианстве, которое поначалу распространялось среди низших слоев населения? Для многих нынешний западный Бог до сих пор жив, как и Аллах для многих, кто проживает по ту сторону Средиземного моря; сторонники каждой религии считают сторонников другой отъявленными еретиками, которых, за отсутствием иных возможностей, сострадательно терпят. Умный европеец, помимо этого, придерживается того мнения, что религия и тому подобное хороши для народа и женской души, но должны быть устранены из насущных экономических и политических вопросов.