Проблема 92

— Здесь техническая сторона неотделима от сути проблемы, — нахмурился уполномоченный. — Продолжайте, пожалуйста, тбварищ Иоффе.

— Совершенно с вами согласен, — слегка поклонился Иоффе. — Никак не отделима. Любой вариант разделения изотопов требует перевода урана в газообразное состояние, а это тоже потребует новых технических решений. Уран — вещество химически очень активное и при высоких температурах может повести себя весьма агрессивно…

— Высокие температуры можно обойти, если взять не чистый уран, а его соединения, — подсказал Хлопин. — С последующим восстановлением до металлического состояния.

— Правильно, — согласился Иоффе. — Но такие соединения еще нужно подобрать. Не так ли?

Хлопин кивнул.

— Не будем все же задерживаться на отдельных деталях. — Кафтанов постарался направить разговор в нужное русло. — Технически, значит, проблема может быть решена, хотя и не ясно пока, в какие сроки… Теперь перейдем к сырью.

— Сырья достаточно, — заметил Вернадский впервые за все время.

— Вы правы, Владимир Иванович, — почтительно сказал уполномоченный. — Насколько нам известно, вы, Владимир Иванович, по заданию Ленина еще в двадцать первом году начали исследование всех минеральных ресурсов Советского Союза?

— Да. И, повторяю вам, сырья у нас достаточно! Есть и богатые урановые месторождения, и все прочее. Тяжелая же вода, как вы, полагаю, слыхали, добывается из обычной воды. Так что за сырьем дело не станет. А вот техническая сторона дела, которую вы почему-то столь упорно избегаете, — он строго взглянул на Кафтанова, — пока для нас терра инкогнита[6]. Если я правильно понял моих более компетентных коллег — академика Иоффе и академика Капицу, — он встал и церемонно раскланялся с обоими, — то проблема эта находится лишь в первоначальной стадии изучения.

— Видимо, это действительно так, — подтвердил Капица.

— Заранее прошу простить меня, товарищи академики, за неквалифицированный вопрос, но мне хотелось бы уяснить состояние дела. — Уполномоченный раскрыл блокнот. — Кто из вас непосредственно занимался этим делом до войны?

— Никто, — пожал плечами Иоффе. — Разве что академик Хлопин?

— Нет-нет, — запротестовал Хлопин. — Я никогда не занимался вопросами цепной реакции. Изотопы урана интересовали меня с чисто химической, точнее — радиохимической стороны.

— Это так, — наклонившись к самому уху уполномоченного, шепнул Кафтанов. — Никто из товарищей в области атомного ядра не работал, но лучшие в стране атомные лаборатории были в институте Иоффе.

— Понятно, — кивнул уполномоченный. — А кто у нас специалист по ядру? Может, подскажете, товарищ Иоффе?

— Охотно, — Иоффе спрятал улыбку в усы. Он отличался хорошим слухом и слышал, что сказал уполномоченному Кафтанов. — У нас есть несколько превосходных теоретиков, но поскольку речь идет больше о технической стороне дела, то я бы рекомендовал вам привлечь в качестве экспертов экспериментаторов: ученых, которые, так сказать, своими руками собрали уникальнейшие атомные машины.

— Назовите, пожалуйста, одну-две фамилии, — уполномоченный вышел из-за стола и сел рядом с Иоффе.

— Профессор Курчатов и член-корреспондент Академии наук Алиханов, — не задумываясь, назвал Абрам Федорович.

— Где они сейчас?

— Курчатов у нас в Казани, Алиханов — в Армении, в обсерватории на горе Алагез.

— Хорошо, — уполномоченный записал» фамилии. — Мы вызовем товарищей, а сейчас поговорим о главном. Мы собрали вас здесь, в Государственном комитете обороны, чтобы проинформировать о зарубежных исследованиях в области атомного оружия.

— Как? — удивился Иоффе. — Ничего же ведь не публикуется?

— Этот факт нами отмечен, — жестом остановил его уполномоченный. — Материалы, которыми мы располагаем, получены из иных источников. Да, товарищи, мы располагаем достоверными сведениями, что в фашистской Германии, а также и у наших союзников по антигитлеровской коалиции ведутся срочные работы по созданию нового сверхмощного оружия. Несмотря на то, что эти работы строго засекречены, у нас есть все основания судить, что речь идет именно об атомной, точнее — урановой бомбе. Вот некоторые факты… — уполномоченный нашел в блокноте нужную страницу. — Вы лучше меня знаете, что о состоянии проблемы можно судить по двум надежным индикаторам: урану и тяжелой воде. И оба индикатора, что называется, горят красным светом, бьют, так сказать, тревогу. Немцы лихорадочно эксплуатируют чешские урановые рудники, вся продукция которых в специальных контейнерах отправляется в Германию. Это раз. Через подставных лиц предпринимают попытку закупить урановую руду в Южной Африке и Бельгийском Конго. Это два. Что же касается тяжелой воды, то они, как вам, вероятно, известно, оккупировали норвежские заводы в Рьюкане и установили на них немецкую охрану. Наконец, агенты гестапо перерыли весь Париж и всю неоккупированную зону в поисках радия и контейнеров с тяжелой водой.

— Это запасы Жолио-Кюри! — заволновался Иоффе. — Пятьсот с чем-то литров тяжелой воды! Они нашли их?