Проба памяти

-- Да, - сказал Максим, - я уж сразу в ванную...

-- Полотенце сейчас чистое дам! - прокричала Нина Максимовна и скрылась.

Максим прошел в ванную и присел на бортик. В атмосфере уверенного присутствия матери ему стало немного легче. Натравить бы ее на Вальку, подумал он мечтательно. От той бы, пожалуй, перья б полетели, так что любо-дорого... Ладно... не хочется мать втравливать... Сам мужик, сам разберусь... тем более что действительно все говорили, и обо всем предупреждали... Он услышал звонок, раздавшийся в прихожей, и голос Николая Георгиевича:

-- А вот он и Слава! Проходи, Слав!

-- Здравствуйте, - ответный голос действительно очень напоминал и по тембру и по интонациям хорошо знакомый голос отцова сослуживца, Александра Арсеньевича. Они на рыбалку все раньше вместе ездили. Громкий такой был мужик, веселый... этот вроде потише... но и времени сколько прошло, не все до пенсии веселиться... - Я ж на минуту - на охоту еду... Это вот к чаю... с гарантией, что съедобно. Даже вкусно. Сам надзирал за исполнением... сам заставил этих лишенцев руки помыть. Так что этим точно отравиться нельзя.

-- Проходи, Слав, проходи...

Голоса проследовали мимо двери ванной в сторону кухни, и Максим включил воду. На охоту он еще едет. Тот был рыбак, этот охотник... Хотя что ж ему еще остается, в институте-то работая... Странно, что к брату не уехал. А впрочем, семья, наверное... А впрочем... какой у него еще институт... может, он какую-нибудь историю КПСС изучал... нет, эти-то ребята сейчас все в шоколаде, это народ изворотливый...

Постояв немного под теплым душем, Максим пришел в себя. Ничего, подумал он, случалось и не такое... Утро вечера мудренее... завтра встану, там будет видно, что к чему. Подумаешь - жена. Не первая и не последняя. Подумаешь - друг-приятель. Одним меньше, одним больше... Раз живой, значит, все в порядке. Вон Борька как... и тот не рыдает... Взять бы сейчас того же Борьку, мы б с ним таких дел наворочали... Ладно, об этом завтра лучше думать...

Когда Максим вышел, Нина Максимовна крикнула откуда-то из комнаты:

-- Иди на кухню, я тебе положила! - вслед за этим послышался энергичный хлопок, как от знамени на ветру, очевидно, Нина Максимовна встряхивала пододеяльник.

Максим вошел на кухню. Там на одном краю стола был сервирован чай с то ли кексом, то ли пирогом, облитым глазурью, а на другом краю - ужин, предназначенный Максиму. Вячеслав Арсеньевич сидел к нему спиной, обтянутой китайской байковой рубашкой в невообразимую клетку и говорил:

-- Да мне она на самом деле такая на фиг не нужна. Я бы, понимаешь, лучше бы вездеход купил. Все эти их машины на нашу грязь все равно не рассчитаны. Или завязнешь... или подвеску поломаешь. Но у нас же не думают о родной промышленности, наоткрывали этих дурацких автоцентров, вот и покупай, чего дают. А на вездеходе даже если и поедешь, то это до первого мента, на взятки больше потратишь. Да и девать его некуда... плохо. Все говорят, поддержка отечественного производителя, а где она?..

-- Да, да, - подтверждал Николай Гергиевич. - Совсем о своих не думают.

Точно, убито подумал Максим. Началось... Поздоровавшись, он посмотрел на Вячеслава Арсеньевича. Оно самое. Обнищавший инженер. Грошовая рубашка. Жиденькие седые волосы домиком. За толстыми стеклами очков лукавые-лукавые глаза. Наверняка в КСП когда-то участвовал. Сейчас начнут рыдать о судьбах родины... Он решительно взял в руки вилку.

-- Помнишь Вячеслава Арсеньевича? - спросил Николай Георгиевич. - Это брат Александра Арсеньевича, - Максим уже слышал эту информацию раньше, но покорно кивнул. - Как там Саша-то, Слав?

-- Так, ничего, - лукавые глаза Вячеслава Арсеньевича еще заискрились от чего-то, кажущегося Вячеславу Арсеньевичу очень смешным. - Он там совсем от жизни отстал. Уезжал-то он, когда мы тут спирт "Рояль" хлебали, ну ему все так и кажется...что мы тут милостыню в метро собираем. Он как-то посылку прислал. А в посылке бутылка бренди, такого, что в нем только носки полоскать, и водолазка, сделанная в стране, которой не то что на карте, а и в природе-то, по-моему, нету. Юморист...

-- Что ж, - вздохнул Николай Георгиевич. - Оторвался от корней... Ты ему, Слав, привет от меня передавай.

-- Обязательно. Да ты сам ему напиши. Почта быстро ходит. У них с географией плохо, но страну Россию все-таки знают, худо-бедно отправляют правильно... Он как-то жаловался - в Киргизию писал, так шло чуть ли не через Мозамбик... а к нам пока правильно идет, в неделю может.

-- Напишу, - сказал Николай Георгиевич и словно что-то вспомнил. - Я уж тыщу лет никому писем не писал, разучился... Ты пей, Слав.

-- Уж пью, - согласился Вячеслав Арсеньевич. Он поднял подстаканник на уровень глаз и полюбовался медово-золотым светом, вспыхнувшим в стакане на просвет. - Хороший чай, - произнес он с удовольствием. - Вкусный.