Про злодея

В этой сказке, хороший мой, ходят едва дыша,
в этой сказке боятся тени своей же люди,
и героев здесь добрых, милый мой, нет, не будет.

Что читали тебе, укутанный в пух перин
весь обнеженый лаской принц, что печаль не ведал?
В этой сказке проснулся целым – уже победа.

Он клянется чуть свет мне деру отсюда дать.
Говорю, спи спокойно, я буду стеречь сон княжий.
Жду, пока меч отложит, на землю усталый ляжет,

и кидаюсь, как волк, и глотку зубами рву.
Говорила ж, не верь любому, кто метра ближе,
а он плачет и жемчуг слез на ресницы нижет.

Я смотрю на него и думаю: вот дурак!
Был же камень, где было выбито пешим мимо:
«Не ходи туда, молодец». Все, кто пошел, всяк сгинул.

Так чего мне жалеть удалого храбреца,
кто совет не послушал и деве поверил красной?
И не первый же, Боже, раз. Ведь не первый раз же!

Тут таких караван проходил, да все полегли.
Кости ветер степной сточил, и не вспомнить имя.
В этой сказке, соколик, хорошим не быть живыми.

Говорили, что речи его

Аладдин/Жасмин

Говорили, что речи его как песни.
А она усидеть не могла на месте:
было тесно в просторе дворцовых комнат,
мир манил к себе сказочный и огромный.

Ей простое казалось до дрожи чудным:
как шагает вдали караван верблюдов,
как в бродяги-мальчишки глазах, как море,
утонуть было просто. А он про волю

пел ей песни, манил за собой в пустыню,
звал быть вместе счастливыми и босыми,
мало думать про завтра, презреть законы,
позабыть про дворец, ведь повсюду дом им,

одиноким, свободным, бесстрашным, юным.
Песня долго ласкает слух – быстро губит,
опьянив, одурманив собою душу.
А она продолжала идти и слушать,

пока пасть не сомкнулась за ней пещеры,
продолжала и вслушиваться, и верить.
А он тихо шептал ей про три желанья,
лампу крепко в ладонях своих сжимая.

Умолчал лишь про духа, что в недрах лампы,
что сжирает сердца за них, как оплату.
Он, конечно, султаном стал, всех богаче,
жизнь сложилась счастливее и удачней.

Что до жертвы – пусть злато утешит совесть.
Она воли хотела, он дал ей волю:
нет свободней, чем мертвый. А там, в пещере,
новый дух дико мечется, ждет отмщенья.

И однажды пустыня ему поможет.
Подойдет что угодно, и лампа тоже.

Его голос – капкан

Амергин Магрид