Про город Кыштым

Волнуются и кыштымцы. Через приезжих они узнают новости из центра России, о Ленине, о его статьях. Чаще и чаще возникает мысль о вооружении. Борис Швейкин предлагает создать вооруженную дружину, которая охраняла бы собрания и массовки рабочих. Деньги в Екатеринбург отвозил Швейкин. Горячее участие в работе организации этого периода принимал Н. К. Чуфаров.

Местное начальство устроило в честь царского Манифеста, выпущенного 17 октября 1905 года, молебны. Такой молебен, в частности, состоялся в пудлинговом цехе. После молебна на возвышение поднялся член РСДРП, ссыльный Шатов и обратился к рабочим с речью, в которой разоблачил маневр царизма. Вскоре Шатову пришлось скрыться из Кыштыма, он обосновался в Нязепетровске.

МАССОВКА В КРУТЫХ БЕРЕГАХ

Март 1906 года. Звенят ручьи. Снег согнало наполовину. Сугомак и Егоза чаще и чаще погружаются в синеву — верный признак приближающейся хорошей погоды. Лед на пруду посинел, но еще достаточно крепок. Возле берегов кое-где появилась вода — забереги. Днем на льду сидят рыбаки-любители. Хорошо клюет окунь и чебак. С продовольствием худо, потому рыба к столу не лишняя.

Мощными громовыми раскатами прогремел над страной девятьсот пятый год. Залиты кровью рабочих мостовые Пресни, Читы и Красноярска. Прокатилась волна арестов в Екатеринбурге, Челябинске, Златоусте. В Кыштыме пока арестов нет, но появились казаки. Царит мятежный дух. Борис Швейкин не умел бросать слов на ветер. Он создал рабочую дружину для охраны сходок и собраний, вооружил ее револьверами.

Кыштымская организация РСДРП решила провести массовку. Рабочие собрания состоялись во всех районах города. Накануне особо выделенные товарищи обошли цеха заводов, незаметно от мастеров объявили:

— Завтра массовка. Начало, когда стемнеет, в Крутых берегах. Осторожнее, не приводите «хвостов».

Крутые берега — это там, где речка Егоза впадает в заводской пруд. Место глухое, берега действительно крутые, а за ними непроходимые леса.

В сумерки со всех концов Кыштыма по одиночке и группами к Крутым берегам стали стекаться участники массовки. Собралось свыше 300 человек. Только с Солонцов явилось более 80 рабочих. Массовка охранялась. Патрульные попрятались в самых надежных и удобных местах. Приближение любой опасности они могли заметить и вовремя подать сигнал. В случае необходимости им разрешалось применить оружие.

Ораторы выступали горячо. Они говорили о революции, о решимости рабочих вести борьбу за свое освобождение, за свержение царизма, за лучшую жизнь. Они говорили, что закон, по которому избиралась государственная дума, антинародный, направленный против рабочих и крестьян.

Массовка окончилась в 11 часов вечера.

— Товарищи! — сказал один из ораторов. — Есть предложение до половины пруда идти организованно с флагом и песней.

Люди зашумели. Предложение всем понравилось. А вдруг казаки услышат пение и учинят расправу?

— Не выйдет у них! На конях на лед не выскочат, не рискнут!

— Тогда пошли!

— Давай строиться!

— Не так плотно, товарищи! Лед ненадежен!

В голове колонны плеснулся флаг, его плохо видно, однако все чувствовали его трепыханье на ветру. Передние тронулись. Кто-то вполголоса запел «Марсельезу», мотив нестройно подхватили другие. Пели вполголоса. Темная масса людей двигалась по льду, по направлению к заводу. Необычность обстановки, хватающая за душу песня, красный флаг впереди колонны, твердое плечо товарища — все это будоражило, вселяло уверенность и готовность пойти на любые лишения во имя свободы.

Массовка кончилась мирно. Казаки никого не тронули.

ФЛАГ НА ЧАСОВНЕ

Накануне 1 Мая Николая Колесникова вызвал из дома Фомин. У ворот спросил:

— Во дворе никого нет?

— Нет, а что?

— Слушай меня. Помнишь в прошлом году флаг на часовне?

Еще бы не помнить! В прошлом году, это значит в 1906, на Вознесенской часовне, что стояла на горе возле Тютнярского выезда, утром 1 Мая люди увидели красный флаг. Часовня видна издалека. Флаг гордо трепетал на весеннем ветру. Полиция проспала. Она хватилась лишь часов в десять утра, а к этому времени многие кыштымцы видели знамя. Об этом долго говорили.

— Помню, а что?

— Флаг-то я повесил.

— Али взаправду?

— Вот те крест!

— От себя, что ли?

— Почему, от себя. Поручение имел.

— Ну-у, никогда бы не подумал.

— Так слушай. Надо повесить флаг и нынче. Хочешь со мной?

— Да я что…

— Боишься, не надо. Я другого помощника найду.

Николай согласился. У Фомина красная материя была уже заготовлена — выкрасили кусок полотна. Вечером надели тужурки и ушли в лес. Там вырубили длинный шест, приколотили к нему флаг. Свернули и затемно, прячась, вернулись в Кыштым. Напротив часовни у дома Екимова лежали бревна. Фомин спрятал шест между ними. Огляделись, стали ждать удобный момент. На бугре четко выделялась часовня. Ее купол впечатался в синее звездное небо. Как будто тихо и спокойно. Фомин уже собрался идти к часовне, когда Николай схватил его за руку:

— Тсс!

— Чего еще?

— Калитка скрипнула.

— Показалось.

— Нет, смотри туда, видишь?