Призраки Маркса. Маркс и сыновья

«Подобно тому, как Я обнаруживаю Себя (Ich Mich finde) (надо читать: «юноша открывает себя») «за вещами (Dinge), как дух (Geist), точно так же Я впоследствии с необходимостью обнаруживаю Себя» (читайте: Себя открывает муж) «за мыслями (Gedanken), как их творца и обладателя» (ais ihr Schöpfer und Eigner). В эпоху духов (In der Geisterzeit) мысли, возникшие все–таки из Моего мозга, превосходили Меня внутри меня самого (одолевали юношу); «эти галлюцинации (wie Fieberphantasien) парили вокруг Меня и потрясали Меня, ужасающие силы, мысли принимали телесную (leibhaftig) форму; это были призраки (Gespenster), такие, как Бог, император, Папа, родина и т. д. Уничтожая их телесность (Leibhaftigkeit), я водворяю их в Мое тело и говорю: лишь Я обладаю телесностью (zerstöre Ich ihre Leibhaftigkeit, so nehme Ich sie in die Meinige zurück und sage: Ich allein bin leibhaftig). Коль скоро это так, Я схватываю мир как то, что он есть для Меня, как Мой мир, Моя собственность: Я все соотношу со Мною самим (Undnun nehme Ich die Welt als das, was sie Mir ist, als die Meinige, als Mein Eigentum: Ich beziehe alles auf Mich.)[116].

В том, что здесь рассказывается, в этой фантастической реконструкции, которая строится зачастую на обыкновенной номинации и довольствуется подстановкой «звонких названий» вместо «собственных имен»[117], Маркс изобличает разрастание видений и накопление–капитализацию призрака: что действительно (wirklich) уничтожается, так это только представления в их форме представления (Vorstellung). Подросток вполне может уничтожить свои видения или призрачную видимость тел — императора, Государства, Родины. Но он не уничтожит их на деле (wirklich). Если же он перестанет соотноситься с этими реалиями, пользуясь протезами репрезентаций и «очками воображения» (durch die Brille seiner PhantasieЛ если он прекратит преобразовывать эти реалии в предметы, в предметы теоретической интуиции, т. е. в созерцаемое , то ему придется учитывать «практическую структуру» мира. Труд, производство, производительность, технику. Только эта практика, только эта действительность (труд, Wirken или Wirkung — воздействие этой Wirklichkeit — действительность) может покончить с плотью, которая лишь призрачна и воображаема (phantastische […] gespenstige Leibhaftigkeit).

Маркс будто предупреждает Штирнера: если вы хотите заклинать призраков, то поверьте мне, заклинаю вас, недостаточно ни эгологического обращения, ни изменения направленности взгляда, ни заключения в скобки, нм феноменологической редукции; необходимо трудиться — практически, действительно. Необходимо мыслить труд и трудиться над этим. Необходим труд и необходимо рассматривать реальность как практическую действительность. Невозможно изгнать реальных Папу или императора, изгнав или фокуснически устранив одну лишь призрачную форму их тел. Маркс весьма непреклонен: когда уничтожают призрачное тело, остается тело реальное. Когда устраняется призрачное тело (die gespenstige Leibhaftigkeit) императора, то исчезает не тело, а лишь его феноменальность, его призрачность (Gespensterhaftigkeit). Тогда император становится более реальным, чем когда бы то ни было, и можно лучше, чем когда бы то ни было, оценить его действительную власть (wirkliche Macht). Когда отрицают или уничтожают фантастический и призрачный образ (die phantastische und gespenstige Gestalt) родины, то здесь еще даже и не прикоснулись к образующим ее «действительным отношениям» (wirkliche Verhältnisse). В своей абстрактной реконструкции возрастов жизни Штирнер предлагает нам лишь некую «фантомную тень», которую нам следует «соотнести» с ее утраченным телом, поскольку в этом мнимом уничтожении призраков он действительно нечто утратил, и это, всего– навсего, было его собственным телом, «жизнью» и «реальной действительностью» (Wirklichkeit). Он утратил свое тело из–за любви к своему телу. Поскольку во всей этой небывальщине по–прежнему главенствуют парадоксы нарциссизма и работы скорби. В штирнерианской аксиоматике все начинается, все должно начинаться и возобновляться с любви к собственному телу (wenn man sich leibhaftig liebgewonnen: «когда возлюблено собственное тело, свое «я» во плоти»). Тогда оплакиваются призраки (идеи, объективные мысли и т. д.), в которых наше тело уже отчуждено, в которых уже утрачены и оно, и собственная жизнь. Этой непосредственной работе скорби, этой скорби по труду, этой работе скорби без труда, этому собственно нарциссическому превращению Маркс противопоставляет труд над этой работой скорби, освобождающий нас от этой сверхпризрачности: от эго штирнерианского тела. Эта критика не способна превозмочь смерть или, тем более, отчуждение, живущие в сердце человека, она напоминает о том, что всегда различает работу скорби, саму скорбь и нарциссизм. Маркс всего лишь определяет различение как практику и отсрочку присвоения самости.